Сергей Павлович Могилевцев - Лиса и виноград

увидеть, как мой враг захлебнется раньше меня”. Так иные люди, господа дельфийцы, из ненависти к ближним не боятся постра­дать, лишь бы увидеть, как и те страдают. Не казни­те Эзопа, отпустите безумного баснописца; боги не простят вам этого преступления, и вслед за ним вы сами пойдете ко дну!

Т о л п а. Скала! Скала! Сбросить его со скалы! Пускай мы скоро пойдем ко дну, зато сегодня увидим цвет твоей крови!

Э з о п (горько, но одновременно и радостно, просветлен­но, отодвигая в сторону с т р а ж у) . Хорошо, гос­пода дельфийцы, хорошо, вы уговорили старого басно­писца. Вы умеете хорошо уговаривать, и у вас беспо­лезно искать милосердия. Вы убиваете меня потому, что боитесь. Вы боитесь своей разбуженной совести, и считаете, что со смертью Эзопа она вновь заснет на долгие годы. Но вы, господа, ошибаетесь, ибо мож­но убить поэта, но нельзя убить то, что он написал. Вам не нужны смешные истории, и вы не хотите смеять­ся, так слушайте же, как смеется Эзоп, сочинивший этих историй больше, чем растет волос на ваших схо­жих с фигами лицах и чем находится крошек на жерт­веннике Аполлона, с которого вы питаетесь, как презренные мухи. Прощай, Мнемозина, прощайте и вы, Музы я ухожу, чтобы вечно остаться с вами!

Начинает смеяться, потом прыгает со скалы.

Смех Э з о п а сначала становится тише, и умолка­ет совсем, но потом начинает звучать все громче и громче, разливается над сценой, зрительным залом и всем миром.

Т о л п а в ужасе корчится, пораженная нестерпимым смехом Э з о п а.

Смех Э з о п а звучит бесконечно.

К о н е ц.

2003

--">