Артур Соломонов - Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича

полуфабрикат-с. Мы бы хотели... Человек из министерства. Ушам не верю. Вы что, отказываете президенту? Вольдемар Аркадьевич. Такое внимание. Мне нелов­ко даже второй раз...

Сталин. Почему отказываю? Слово то какое нашли! Я просто хо­тел в наше оправдание...

Человек из министерства. Он всё, всё понимает. Он любит те­атр, и знает, чем репетиция отличается от премьеры. Сталин. У нас для следующей сцены не хватает актёров. Двух!

Человек из министерства. Испытываете терпение президента? Сталин. Что мне — гримёров, что ли, просить играть? Монти­ровщиков?

Человек из министерства (у него звонит телефон. Он отвечает со страхом и благоговением). Первое блюдо подали. Вольдемар Аркадьевич, вы поняли нас? Подали. Первое. Блюдо. Сталин. Понял!.. (Обращается к Терентию). Текст ты знаешь. Назначаю тебя врачом товарища Сталина. Терентий. Но я же... Сталин. Терентий. Ты понял нас? Терентий. Да.

Сталин. Но второго врача... Кто сыграет второго врача? Снова звонит телефон.

Человек из министерства (после паузы, шёпотом). Господин президент. Да... О, да... Да-да... Как же я спасу ситуацию... (С ужасом.) Второе скоро подадут?! Я находчив, да... И предприим­чив... Всё равно не понимаю... Как сам сыграть? Я не... Очень даже актёр? Я?

Сталин. Слушайте президента.

Человек из министерства (в трубку). Так точно. (Убирает те­лефон в карман.) Художественная ситуация такова... Сталин. Мы поняли, какова. (Протягивает ему лист с ролью.) Слов мало. Ваша задача: трепетать. Справитесь, я уверен... Гос­подин президент, строго не судите. (Удаляется.)

Сцена третья. Пульс товарища Сталина

Кремлёвская свита и Валентина (подруга и медсестра отца на­родов), собрались вокруг лежащего на диване Сталина, который бездвижно смотрит в одну точку. Хрущёв (шёпотом). Куда он смотрит? Берия. Что он видит? Хрущёв. На что он указывает? Сморят туда же, вверх и налево. Берия. Ты что-то видишь? Хрущёв. Ничего.

Берия. И я ничего. А он - видит! И так было всегда!

Берия и Хрущёв бросаются на колени и ползут к руке Сталина, но Берия опережает, и начинает неистово целовать Сталину руку.

Входят два врача. Это трепещущие Терентий и Человек из ми­нистерства. Их приход ничего не меняет в поведении Берии. Первый врач. Нам нужно переодеть то. то. то. Второй врач. .варища Сталина.

Первый врач. И снова осмотреть его необхо. хо. хо. Второй врач. .димо.

Хрущёв (глядя на почти впавшего в беспамятство Берию). Я по­лагаю, достаточно ограничиться товарищеским рукопожатием.

Хрущёв подходит к другой руке вождя и с преданностью, с глубо­ким вздохом пожимает её. В свите происходит раскол: одна часть подходит к руке за целованием, другая выстраивается для рукопожатий. Незадействованной в противоречивом ритуале остаётся только Валя — она всхлипывает в углу. Хрущёв (врачам). Какая у него влажная ладонь! Что это значит? Первый врач. У ладонного потоотделения есть несколько при­чин... Причина первая...

Второй врач. Сначала нам нужно переодеть и осмотреть. Мы же впервые тут! (Первому врачу, тихо.) Говорить буду только я, ты не начинай даже, я приказываю, я умоляю... Хрущёв (Берии, который, слегка опьяняв от поцелуев, отошёл наконец от сталинской руки). Думаешь, ему это понравилось? Берия. Я не мог иначе.

Валя. Он знал, он все знал. Он мне вчера говорит: «Видишь, Ва­лентина, как заходит солнце? Ранней весной в Москве так редко можно увидеть солнце». (Свита недоуменно переглядывается.) Ах, вы не понимаете! (Продолжает всхлипывать.) Первый врач. Можно, мы посчитаем пульс? Первый врач подходит к Сталину, берет его правую руку. Но врача так трясёт, что он все время роняет руку вождя, и, смертельно бледный, продолжает отсчёт снова и снова. Сталин поднимает вверх левую руку. Он будто указывает в ту сторону, куда раньше так упорно смотрел. Все, как заворожённые, смот­рят в пустоту, надеясь разглядеть какой-то знак или хоть что- то, что могло приковать столь пристальное внимание генера­лиссимуса. Слышен шёпот свиты: «Куда он показывает?» - «На

что он указывает?» - «Ничего не вижу!» - «А я вижу» - «Что?»

- «Сам присмотрись». - «Не вижу! Расстреляю своего окулиста, падлу».

Шёпот охранников: «Врачи подонки, даже глазные!» — «Глазные

--">