Йоанна Щепковская - Голая Баба

тела. Ее слова несколько похожи на призывы купить на рынке.

Актриса, играющая Голую Бабу, может обращаться к любым средствам, доступным в самых наихудших халтурах. Но обреза сцены пересекать не стоит.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Сцена пустая. Ее пересекает толстая, голубого цвета веревка, натянутая, как будто бы для того, чтобы вешать белье. Под веревкой стоит стул. Сбоку на сцене висит старый, порванный плакат. На плакате нарисована карикатурная голая женщина. На плакате надпись:

"ГОЛАЯ БАБА

Раздеваюсь догола

И печально, и весело,

В условиях климата

Арктики и Сахары.

Приезд – самостоятельно"

На пространство сцены входит женщина. В руке она держит старый, серо-голубой чемодан. Женщина и чемодан представляют цветовое единство – словно бы припыленное голубое. Женщина говорит тихо, монотонно, как будто бы издалека. В ней нет ничего естественного, но и случайного. Ее сила – это внутренняя концентрация. Таща тяжелый чемодан, она старается, несмотря ни на что, не терять формы. С самого начала в женщине чувствуется некое напряжение – несмотря на опущенные глаза, она понимает, что на нее глядят. Доходит до правой кулисы и осторожно ставит чемодан. И с этого мгновения каждое ее движение – это часть ритуала. Женщина оставляет в сторону стопу с вытянутыми кончиками пальцев. Опирая вес тела на левой ноге, она наклоняется и вынимает из кармана чемодана прозрачный зонтик. Поднимает глаза. Смотрит на публику. Она изумлена. Теперь неуверенно осматривается. Словно бы чувствует, что те, перед кем она сейчас стоит, разочарованы. Напряжение, сопровождающее началу спектакля, исчезает. Вытянутый силуэт женщины теряет свою выразительность. Это длится несколько секунд. Женщина закрывает глаза. Концентрируется. Постепенно возвращается в форму. Через несколько секунд начинает говорить текст. Голос искусственный: тихий, слегка дрожащий. Женщина говорит так, словно бы ее принудили произносить известный ей текст. Иногда она прерывается на полуслове, с неуверенностью глядит на зрителей. Отдельные части текста представляют собой ритмичное целое, ажесты и способ поведения приводят на ум мистерии. Наклон тела нигде более не встречающийся – он принадлежит к единственному в своем роде миру.

ЖЕНЩИНА С ЗОНТИКОМ Знаю, что дождя нет. Под крышей дождя никогда не бывает. Причина, по которой я держу зонтик в руке, гораздо важнее того: а идет где-то дождь или не идет. Я - Женщина с Зонтиком… о чем, насколько я понимаю, в городе уже было анонсировано… как я понимаю, анонсировано. Небольшие пергаментные плакатики, написанные от руки… город же расклеил… насколько я понимаю. "Женщина с зонтиком, концерт игры на тишине – опыт и традиция…".

Я должна сказать, что вы проявляете огромную гражданскую смелость… Ведь существует вероятность, что то время, которое вы предназначили на общение со мной, я буду говорить о зонтике. Существует такая опасность. В мире, который – унижаемый, бомбардируемый и голодный – молит о помощи, где люди гибнут, входя в автобус, тот, кто решается посвятить время зонтику… может быть подвергнут громадным угрызениям совести – потому-то я и утверждаю, что все вы проявляете громадное гражданское мужество…

Женщина с беспокойством глядит на зрителей. Внезапно говорит очень лично, будто сама себе.

Что-то не так. Не знаю еще, что, но что-то идет не так.

Она возвращается к предыдущей, заранее выработанной форме.

А говорят ли еще: "анонсировано"? Используют такое вот определение? Или оно полностью вышло из обращения? Концерт игры на тишине требует постоянных упражнений в плотно замкнутом помещении, потому-то у нас, Женщин с Зонтиком, нет контакта с современным языком. В течение нескольких поколений. Но я слышу отзвуки улицы…

Женщина с Зонтиком глядит на зрителей. Она явно испытывает неприязнь и сопротивление публики. И все более дезориентированная.

Конечно, я могла бы оставить зонтик в каком-нибудь невидимом месте и встать перед вами с голыми руками, но разве сказали бы вы тогда: "Вот Женщина с Зонтиком"? Нет. Вы бы сказали: "Вот Женщина", а это ведь намного большее… если бы я встала перед вами как

--">