Василий Лоза - Под звон мечей

задыхаюсь в парше. Истечь бы! Задохнуться! А всё, что ни сделаю по своему усмотрению, свалю на тебя, скажу: так мне посоветовал ваш духовный авторитет, подданные кельты мои. И показывать тебя людям пока необязательно, скажу, мол, стесняется старик, не привык ещё в предателях-то, а? И остановится война! Хотя бы ненадолго. Мне скоро некому станет отдавать приказания, возвещать повеления. Поскольку советник государя — друид, восстание против государства — грех. И сохранятся кельты-придворные, и угомонятся кельты-повстанцы. Потом толпа, конечно, очухается… стадо, право слово: стадо… потребует показать живого друида. Ну, ко времени общенародного прозрения ужо придумаем чего… Мне не такая уж и долгая нужна передышка. Всё молчишь. Не желаешь опускаться до разговора с монархом. Так я тебя опущу, низко поклонишься — ниже не бывает: руби ему голову, шут, руби!

БРИТА. Не так просто, король, рубануть-то успею. Но уверен, что исчезновение Фантоша и принцессы Туга — проделка Мистагога. Что, монарх, тоже дар речи потерял? Вот и молчи, а я ещё побакланю со стариком, есть, что выпытывать и есть время — до разложения мне, лично, ещё не скоро. И не мешай, гнойный прыщ, не-то рубану по королевской шее… или по шеям? По королевским шеям! Закроем дверь… и даже не елозь, Христиан, здесь как в космосе: ори — не ори, всё — в пустоту. Друид, я стану тебя пытать, а каждая пытка — дитя моего разума, значит, боль будет адской. Он смеётся, Христиан! Слышь? Разве смех — не прямая речь? Король, повеление исполнено: друид заговорил. Продолжай, друид, что с мальчиком?

ХРИСТИАН. Как просто: взять и королю — по шее… по шеям! Ай да власть — сильна! Ай да наше могущество! Оррер, с чего это ты взбесился?

БРИТА. С тобой не говорят. Сначала — Фантош! Потом — беседы, торги, договоры.

МИСТАГОГ. Сначала договоримся, с кем я говорю, кто ты: Углан, Оррер? Или назвать тебя, как следует?

ХРИСТИАН. Это голос друида! Но он не открывает рта, не разжимает губ!

МИСТАГОГ. Когда заговорю я в голос, вам не стерпеть. Углан? Оррер?

БРИТА. Не обо мне толкуем.

МИСТАГОГ. Фантош — сын Лайдака и… как звали мать мальчишки? Когда барон Лайдак оставил сына при дворе, младенцем, все знали, что мать его от ран скончалась, сражаясь при Кальтраёзе.

БРИТА. Ты прав, король, пора друиду снести башку, уж очень говорлив, молчун.

ХРИСТИАН. Постой! Где дочь моя, Мистагог? Принцесса, что с ней!?

МИСТАГОГ. Она — с Фантошем. Почему? Спроси у матери Фантоша…

БРИТА. Вот и нет головы, а-то всё трещит и трещит. Как тебе режущая способность моего меча, Христиан? Говорят, после смерти от человека отлетает душа. Где? Или у друида она столь велика, что не влезает в отверстие шеи? Ваше Величество, ваше повеление исполнено: друиду отрублено лишнее. Или ты не приказал?

МИСТАГОГ. Не отвечай палачу ни на что, изобрази оцепенение, Христиан, не отвечай на оскорбления, молчи. Я — душа Мистагога, я охраню Вас, Ваше Величество.

БРИТА. Ишь, как тебя проняло, урод. Что делать нам, как полюбовно разойтись, без ненужных потерь? Отметил ли ты, Христиан, что за времена настали: всё меньше дуэлей, всё больше убийств. Что с тобой, гнилой сучок, призрака увидел? Или на тебя, государь, так подействовала казнь? С чего вдруг? У вас, ревнителей новой эры, ни дня не проходит без анафемы или истязания какого-нибудь антихриста, а тут — друид, варвар… подумаешь. Голос потерял? Может, и память за компанию посеял? Вот было бы хорошо: никогда, никто и ничего. А ничего и не было.

МИСТАГОГ. Молчи, Христиан! Терпите, Ваше Величество!

БРИТА. И ни о чем не хочет король просить меня? Придёшь в себя, отодвинешь задвижку на дверях и выйдешь в свет. И нам с тобою предстоит еще немало славных дел. Прежде, чем уйду моим личным потаённым ходом, тюрьма — мой дом, признаюсь: я — не Углан и я — не Оррер, но я и Оррер, и Углан. Кто я? Будущий и скорый правитель Бретонии! Я — настоящий король, Христиан. Короче, нам есть, о чём поговорить потом, о чём договориться, но это всё — потом. Хотя зачем ты мне нужен? Не нужен. Были бы Фантош и Туга. Но ты живи. Хотя бы этим дозволеньем я докажу, что варвар милосерднее христианина, он напрасно не убивает. Не дай тебе Бог, Христиан, оповестить, что Углан-Оррер — бунтовщик и тому подобное, не объявляй меня врагом народа, не советую. Бойся меня, Христиан, бойся Бретонии, не твоя она, узурпатор. Рубануть бы по твоему величеству, да можешь понадобиться, а с каким удовольствием рубанулось бы! Скажи всем, что --">