Александр Моисеевич Володин - Две стрелы: детектив каменного века

опустились перед ним на колени. Вдова плакала. За ней заплакали другие женщины. Глава заковылял прочь.

Красноречивый:

Военачальник! В этот трудный час,

в час, выражаясь проще, грозовой,

ты лучший здесь, ты первый среди нас.

Прости меня, ты должен стать Главой.

Человек Боя

Клянусь, друзья, грядущею победой…

Долгоносик:

Нет, будущим ты не клянись. Оно

позором этих дней осквернено.

Человек Боя:

Кто там опять? Все тот же Долгоносик?

Долгоносик:

Да. Долгоносик! Жить в постыдном страхе

перед тобою — то же, что не жить.

Человек Боя:

Зачем же в страхе? Что с тобою, брат?

Иная мне рисуется картина:

как пчелы, что на всех цветах сбирают

их сладкий сок, мы, рот набивши медом,

летим в свой улей и, подобно пчелам…

Долгоносик:

Встречаем смерть в награду за труды!

Уже две жизни только за два дня

тебя своею кровью запятнали.

И может быть, через одно мгновенье

тебе на душу тяжко ляжет третья.

Человек Боя:

Чья же это жизнь?

Долгоносик:

Моя, вот в чем беда.

И — в спину, в спину, вам не привыкать…

Он повернулся, чтобы уйти, но две стрелы, просвистев, поразили его в спину.

Человек Боя (в ярости):

Кто там стрелял? Связать и наказать!

Неужто недостаточно убийств?

Неужто не настало время мира,

покоя и порядка в нашем роде?

Черепашка:

Нет, не настало! И не будет больше!

Человек Боя:

С почетом должным схоронить обоих.

Голосованье и гулянье — завтра.

Он хотел было уйти к себе, но вдруг быстро, как животное, обернулся и присел в страхе:

— Что?!

Люди стояли, пригнувшись, готовые нападать или спасаться. Смотрели на Человека Боя тревожно.

Просвистела стрела. Он быстро, по-звериному присел и увидел, как люди стоят, глядя кто куда.

--">