Марина Сербинова - Травля (СИ)

Быстро.

— Я не понимаю… — простонала Торес, ошеломленная происходящим.

Проследив за ее взглядом, заключенная дрожащими пальцами подцепила копошащегося в ее плоти белого червя и скинула с себя. Потом подняла большие, налитые кровью глаза, в которых вдруг вспыхнула ярость.

— Я не успела! Я же просила меня не трогать! Из-за вас… Я не успела из-за вас! Тупые жирные суки! Я же говорила, не лезть ко мне! — с каким-то диким, нечеловеческим рычанием заключенная подскочила и бросилась на них.

Торес много лет проработала в тюрьмах, ее трудно было удивить или напугать, но сейчас она в оцепенении замерла, смотря на обезумевшую женщину… Вернее, не женщину, а нечто… напомнившее фильмы ужасов про зомби или оживших мертвецов. На нее бросился не человек… это не могло быть человеком. Это был оживший труп, с трупными пятнами, разлагающейся плотью, в которой копошились черви, с ужасными глазами… Торес точно помнила, что глаза у заключенной были прозрачно-голубого красивого цвета, как сапфиры, и красивее этих глаз ей видеть еще не доводилось. Но сейчас вместо голубой радужки было что-то красное, из-за чего Торес поначалу показалось, что глаза ее налиты кровью. Торес вдруг почувствовала, что волосы у нее на затылке становятся дыбом…

И этот труп вдруг сжал невероятно сильными холодными пальцами ее запястье, и этот холод проник внутрь, ее рука начала быстро неметь, а потом появилась боль…

Торес опустила взгляд и закричала, увидев как от запястья вверх по ее руке поползло зловещее пятно, такое же, как у заключенной.

Но в следующее мгновение Скавелло с силой ударила заключенную дубинкой по лицу и та, глухо вскрикнув, разжала пальцы и упала на пол.

Вытолкав Торес из камеры, Скавелло с грохотом захлопнула дверь и дрожащими руками заперла на замок.

— Сутки без еды и воды, тварь! — выкрикнула она распластанной на полу заключенной.

— Если мне еще хоть раз кто-нибудь помешает, того я отправлю в ад, — прорычала та, обернувшись с искаженным окровавленным лицом, и протянула к ним руку.

Женщины попятились назад, сжимая пальцами дубинки.

— Ты сама туда скоро отправишься, дьявольское отродье, — пытаясь не показать страха, ответила Скавелло.

— Нет, потому что я уже там! И с удовольствием затащу туда кого-нибудь из вас, если вы опять мне помешаете! — прошипела женщина, испепеляя их жутким нечеловеческим взглядом.

Скавелла заметила, как крестится Торес, и схватила ее за руку, к которой прикасалась заключенная.

— Как твоя рука? — встревоженно спросила она. — Ты ее чувствуешь?

— Да… болит… Что это? Что произошло? — простонала Торес.

— Пойдем, — Скавелло потащила ее прочь. — Я же говорила не трогать ее! Нельзя ее будить!

— Но то, что с ней происходило…

— Я знаю! Но я позвала тебя посмотреть, просто посмотреть, чтобы ты знала об этом и была готова, если вдруг увидишь это снова. Ее ни в коем случае нельзя будить, чтобы ты не увидела! Если ее разбудить, она впадает в ярость. Как будто и не она это вовсе. Когда я увидела ее такой, я сразу перестала сомневаться в том, что она способна на убийство.

— Но ее тело… эти пятна… язвы… черви… что это? Что с ее глазами? Почему это появляется на ее теле… так быстро… как будто она гниет… разлагается…

— Не как будто. Так и есть. Это трупные пятна. И самое настоящее разложение. И черви. Все настоящее, Торес. Так сказал врач, осматривая после первого случая, когда это с ней произошло. Он не смог это объяснить. Сказал, что так не бывает. С живыми. Когда она впадает в этот странный транс, с ней начинает это происходить. Она вопит от боли, с кем-то разговаривает… и в это время начинает разлагаться, как мертвая, очень быстро… Ты заметила, какая стояла вонь? Еще неделю минимум будет вонять, пока она не восстановится. Эти повреждения… они заживают. Проходят. Как самые обычные раны и синяки. И эта краснота из глаз уходит. Она восстанавливается. Только кажется, что как будто становится с каждым разом все слабее и слабее. Ты заметила, какая она худая? Одни кости. А ведь когда ее сюда привезли, у нее такое шикарное тело было. Настоящая красавица. Недаром Джеку Рэндэлу крышу снесло, когда ее приговорили к казни. Говорят, он очень ее любит. Видел бы, во что она превратилась. Увидел бы, как в ней черви копошатся, как от нее воняет, сразу бы разлюбил.

— А он… знает?

— Не думаю. Нам приказано помалкивать. Начальство --">