Джон Соул - Манхэттенский охотничий клуб

именно, там, внизу, не замерзнешь.

Если действовать осторожно, то можно пользоваться туалетом неподалеку от бара «Устрица». Справить нужду, помыться, но не задерживаться. Но самое главное – копы из транспортной полиции. Им лучше не попадаться на глаза. Тут раз на раз не приходится. То они вроде тебя не замечают, а то... Впрочем, после того, как повязали Большого Теда, а ему едва удалось улизнуть, он проводил в туннелях больше времени, чем наверху.

И постепенно привык. Кое-какие источники света там были – гораздо больше, чем ему казалось вначале, – в общем, с теменью справляться удавалось. А через некоторое время он приноровился и к шуму. «Прислушайся, – говорила Энни Томпсон, мило растягивая слова (два года бродяжничества по нью-йоркским улицам на ее произношении не сказались). – Это похоже на нежный, убаюкивающий плеск океанских волн. Порой мне кажется, что я опять у себя на острове Хилтон-Хед»^[2]. Ему не верилось, что она когда-то жила на острове Хилтон-Хед, но и Энни, наверное, тоже сомневалась, что он вырос в Калифорнии. Впрочем, это не важно.

Они были живы. Пока. Это единственное, что имело значение.

Хотя назвать жизнью состояние, в каком они пребывали, можно было с большой натяжкой. Между днем и ночью здесь особой разницы не было, если только не подобраться к одной из решеток, выходящей в парк или куда-либо еще. Но последние несколько дней или даже неделю он держался от решеток подальше.

Решеток, станций метро, железнодорожных платформ, водопроводных труб и выходов из туннелей. Теперь это было опасно.

Все.

А также общение с приятелями.

Несколько дней назад или даже неделю у него были приятели. Энни Томпсон, Айк и эта девушка, чье имя он сейчас не помнил. Но в любом случае это не имело никакого значения. С тех пор, как его начали преследовать.

Кто? «Они».

Он понятия не имел, кто «они» такие. В том-то все и дело. Пока не началось это безумие, он думал, что «они» и есть его приятели.

Все началось с того момента, когда во время одной из вылазок наверх он вырвал у женщины сумочку. Она стояла на платформе. Это оказалось очень легко. К тому же он часто наблюдал, как подобную операцию проделывает Большой Тед. Женщина даже не попыталась защитить свою собственность. И не позвала на помощь.

Через пару часов все еще там, наверху, он столкнулся с Энни Томпсон. Оказывается, она была на станции метро в тот момент, когда он проделал этот трюк с выхватыванием сумочки, и все видела. Но вместо того чтобы спросить, сколько он поимел денег, и потребовать доли, на что он бы наверняка согласился, она зашипела:

– Ты сумасшедший? Зачем ты это сделал?

Энни говорила что-то еще, но он не слушал, потому что был занят – рассматривал девушку, вышедшую из церкви на Амстердам-авеню. Ему было Любопытно, как бы это выглядело – заговорить с ней. Не прикоснуться – нет, ни в коем случае, только заговорить. Так что он задумчиво двинулся прочь, не обращая внимания на Энни. Но позднее они снова столкнулись – он не мог вспомнить точно когда, – и она сразу же сказала:

– Тебе нужно спасать шкуру. Ты действительно думаешь, что такое можно сделать безнаказанно? Теперь за тобой началась охота.

Он ей не поверил, пока в очередной раз не попытался выбраться наверх через одну из станций метро. Там его встретили какие-то приятели Айка. Серьезные ребята, с ножами.

И, судя по выражению глаз, они не шутили.

С тех пор он в бегах.

Забирался все глубже и глубже, спускаясь по лестницам, когда их находил, проползал на животе по водосточным трубам, куда едва мог влезть, по покрытым слизью проходам, таким узким, что, если бы они не были скользкими от нечистот, ему бы едва удалось это сделать.

В данный момент он лежал на карнизе над проходом – таким темным, что, погасив фонарик, невозможно увидеть собственную руку, даже если поднести близко к глазам. В последнее время он включал фонарик очень редко, только в случае крайней нужды. Во-первых, сели батарейки, а во-вторых, даже если они были бы новые, все равно рисковать нельзя. Свет фонарика, даже очень слабый, его бы выдал.

Он услышал, как что-то движется в темноте, затем почувствовал, как оно быстро пронеслось, едва коснувшись руки.

Вдалеке прогрохотал поезд. В темноте вспыхнул красный свет и погас. Грохот поезда нарастал.

Он прижался спиной к стене, инстинктивно задержав дыхание. Проход задрожал, когда где-то сверху над ним --">