(znaika) , Anna Liviaty - Табула раса (СИ)

вторглись бы на территорию столицы. Верить слухам не хотелось. Сиф гнала прочь навязчивую мысль, что не мешало бы Одину поделиться правдой с честным народом. А когда она напрямую спросила об этом у Тора и получила ответ, смутно похожий на просьбу не лезть не в свое дело, Сиф поняла: за недомолвками таится нечто большее, чем нежелание поднимать панику. У деяний Одина всегда есть скрытые мотивы — это Сиф уяснила очень давно, еще задолго до истории с изгнанием Тора.

— Не смей засыпать, слышишь? — она до боли сжала руку Фандрала.

— А? Что? Я не сплю. С чего ты взяла? — он потер переносицу. Волосы лезли ему в глаза, и Сиф не удержалась, чтобы не помочь «герою». Кто бы мог подумать, что раненый насмешник может быть таким… Терпимым, что ли? Фандрал растянул губы в улыбке, прижался щекой к ее ладони и, будто очнувшись ото сна, резко распрямил спину.

— Экий ты нервный, полегче! Это ведь не я бросаюсь под стрелы.

— Ну, прости, в следующий раз не стану. Пусть тебя наш наследничек спасает. О, я вспомнил! Его ведь здесь нет, — язвительно протянул он и наконец отпустил ее ладонь.

Сиф покачала головой и шумно выдохнула.

— Ну и с чего ты взял, что я брошусь к Тору на шею, стоит ему здесь появиться?

Фандрал закусил губу. Вольштагг и Вир тащили к ним нечто, отдаленно похожее на носилки. Те, кто сами могли ходить или кого могли довести до лагеря, уже покинули ванахеймское пепелище.

— А если я произнесу это вслух, ты обещаешь меня не убивать? — с наигранным испугом поинтересовался Фандрал и попытался подняться. Она покачала головой, перекинула его руку через плечо и поддержала под спину. — Ну, я так не играю. Сама спрашивает… — он втянул воздух сквозь сжатые зубы и продолжил, как будто ничего не случилось, — А ответить не позволяет. Жестокая ты, леди Сиф! — Фандрал наклонился к ее уху и чуть слышно прошептал: — Если Тор не любит тебя так, как ты его, то он глупец. Я бы любил.

Лучи светила едва пробивались через черные тучи и озаряли тусклым светом выжженные поля. В груди сильно стучало сердце, ком подступил к горлу, и было тяжело дышать. Видимо, один знакомый наследник Асгарда действительно глупец. Видимо, и она недалеко от его высочества ушла.

Сиф шла за повозкой и пыталась не прислушиваться к болтовне Вольштагга о великих свершениях на поле битвы. Ей все же пришлось признать, что удача вместе с Тором их оставили.

***

В блиндаже, который отвели под лазарет, было шумно. На импровизированных койках лежали раненые. Ванахеймские целители облегчали их боль зельями, но действие отваров было не таким эффективным, как у целительных камней. В бою досталось не только Фандралу: Хогун хромал между рядами и периодически подзывал солдат, чтобы они выносили тела.

От запаха лекарственных зелий першило в горле. Из сотни солдат, которые отправились вместе с ними в Ванахейм, осталось пятьдесят девять. И, скорее всего, к заходу солнца еще двое отправятся на вечный отдых к Хель. За один день столько погибших. Не то, чтобы Сиф не привыкла к потерям, но сейчас… Убедить себя, что все будет хорошо, никак не удавалось.

Фандрал умудрился уснуть. «Ничего удивительного», — усмехнулась Сиф. Он мог уснуть где угодно, тем более, что бороться с усталостью стало во стократ сложнее после того, как целители обработали его рану и напоили до отвала мерзким заживляющим снадобьем. Во сне Фандрал казался гораздо младше. Видимо, снилось ему что-то приятное — он улыбался не той язвительной улыбкой, которую она привыкла видеть на его лице.

«Неужели он правда думал, что если скажет этот бред о любви… Впрочем, чего только не скажет этот пустомеля лишь бы позубоскалить».

— Сиф, на два слова, — Хогун всегда умел подходить незаметно. Она кивнула, расправила одеяло Фандрала и вышла из палатки.

В покосившихся хижинах окна были закрыты ставнями, а кое-где наглухо забиты деревянными досками. Те, кому было куда бежать, успели уйти из поселка до нападения. Тех, кто предпочел принять бой, было немного, но и им были рады остатки двух сотен, которым Хенир позволил покинуть чертоги столицы. От Священной рощи, где проводили совет ванахеймские старцы, остались лишь угольки. А значит, подмоги в этих землях ждать неоткуда. Старейшины не рискнут жизнями ванов.