Владимир Яковлевич Тучков - Скованные одной целью

места.

– Похоже, – согласилась Стрелка. – Значит, надо идти на разведку.

– Прям щас?

– А чего тянуть-то? Позавтракаем и двинем.

– Нет, дорогая, двину я один. Твоя жизнь драгоценна. И рисковать ею у меня нет права, – сказал Танцор и начал прижиматься к благоухающей сиренью Стрелке.

Короче, перед завтраком они занялись бурным и скоротечным сексом. Минут этак на тридцать. В течение которых Стрелка сладко голосила: «О! О, мамочка! Ох! Мамочка! Блядь! Мамочка! О-О-О!»

И лишь после этого они соизволили позавтракать. Ровно в полдень. Когда добропорядочные россияне готовятся к обеду. Отстояв полсмены у станка, у штурвала, у доменной печи, у операционного стола, у пульта управления баллистическими ракетами с ядерными боеголовками.

АППЛЕТ 3. ПОХОРОНЫ КРАСНОГО КОНЯ

Танцор вышел на разведку в облике немолодого, изрядно потрепанного жизнью-злодейкой коренного москвича, который вынужден зарабатывать на пропитание сбором пустых бутылок.

Довольно шустро прошмыгал по центральной аллее, которая не представляла для него никакого интереса. То есть, конечно, молодежи, потребляющей пиво из горла, здесь было вполне достаточно, что способствовало вживанию в роль. И пару бутылок он смог перехватить с минимальными усилиями, отбившись от трех старых мегер с клюшками. А больше ему и не надо было. Две бутылки – это оптимальное количество: и руку не тянут, и позвякивают в пакете вполне отчетливо и характерно.

Наконец подошел к тому самому месту. Абсолютно никаких следов. Похоже, что заинтересованные лица поработали здесь ночью на славу. Одно дело убрать трупы и сумку, что было не столь уж и сложно. И совсем другое – счистить и смыть с дорожки кровь. И даже примятую траву вспушили. Наверняка и стреляные гильзы собрали все до единой. Аккуратно и тщательно, словно только что вылезшие из земли опята.

Танцор вспомнил, откуда вчера прогрохотали выстрелы. И медленно, приглядываясь и принюхиваясь, пошел в этом направлении.

По идее, этим же путем пробирался и мужик с сумкой. Пробирался, истекая кровью. Но и здесь, в чахлых зарослях кустарника, тоже не было никаких следов ночной драмы. Ни одной капельки бурой засохшей жидкости.

И вдруг слева неожиданно раздалось лошадиное ржание.

Танцор сменил курс и пошел на звук. Хоть и не вполне понимал, каким образом лошадь может быть связана с тремя отпиленными человечьими ногами.

Метров через триста увидел длинное одноэтажное здание с неестественно высоко расположенными окнами.

Прошел вдоль оштукатуренной стены. Свернул за угол. И увидел над воротами энергичную надпись:

КОННО-СПОРТИВНОЕ ОБЩЕСТВО «СОКОРОС»

Данная отрасль человеческой деятельности была для Танцора практически неизведанной. Память хранила лишь имена командарма Буденного, олимпийской чемпионки Елены Петушковой и прославленного жокея Николая Насибова. Да смутные воспоминания о том, как их труппа лет сто назад просадила на пятигорском ипподроме деньги на обратную дорогу. И все тогда восприняли это как кару за халтурное исполнение в местном драмтеатре не какой-то там «Чайки», а именно «Холстомера».

Однако спортсмены-конники наверняка гораздо менее опасны, чем бандиты. Поэтому Танцор решительно открыл дверь и вошел внутрь. В нос ударил острый запах сена, конского навоза и пота – как конского, так и человеческого.

Прошел мимо денников, в которых гулко перебирали копытами лошади, косящие гордым глазом на незнакомца.

И замер в изумлении. Внутри просторного манежа происходило нечто совершенно непонятное. Нечто такое, что даже полному конному профану Танцору показалось бредом и дикостью.

В центре манежа был установлен длинный стол, за которым сидело около сорока человек, преимущественно молодых мужчин в ярких камзолах. На столе громоздились бутылки и закуски. Однако веселья, которое должно было сопутствовать такому обилию спиртного, не наблюдалось. Люди были чем-то изрядно удручены. И хоть слышны были речи, но это были горькие речи.

Тут же, рядом, стоял вороной конь. Но и он был невесел. Стоял, опустив шею. Не потряхивал гривой. Не грыз своих удил.

Танцор понял, что попал на поминки.

И изрядно удивился: какие могут быть поминки, когда ещё наверняка и похоронить-то не успели?

Напялив на лицо заискивающее выражение, Танцор прихрамывая, бочком приблизился к грустному застолью на расстояние слышимости:

– Ребят, это самое, бутылочков пустых не будет? Уважьте --">