Владимир Яковлевич Тучков - Дважды не живут

было. Все тело башни сотрясла чудовищная судорога, отчего прогремел оглушительный раскат грома. И треснула, разломилась в трех местах – у основания, там, где наростом сидел ресторан «Седьмое небо», и в самом верху, где начинался трехсотметровый шпиль. И все эти сотни тонн плавно полетели вниз.

– Рот, рот открыть! – заорал хитромудрый Дед.

И это было правильно, потому что через пять секунд земля содрогнулась от страшного удара, а грохот был такой, что вполне могли лопнуть барабанные перепонки.

Закурили. Постепенно пришли в себя.

– Ну вот, – изрек Танцор, глядя на поверженное восьмое чудо света, построенное в годы социализма. – Теперь, когда не стало этой иглы, этого шприца с грязной мулькой, может, начнут книжки читать.

– Во-во, – подхватил Дед, – не какого-нибудь милорда глупого, а Керуака, Гинзберга, Фарленгетти, Берроуза…

– Может, Дед, и про нас какой-нибудь правильный чувак напишет.

– Конечно, ексель-моксель, это было бы клево.

– Да, – сказал Танцор, в третий раз посмотрев на часы, – что-то Следопыта не видать. Пора бы уж.

***

И тут в люке канализационного колодца, рядом с которым они стояли, послышался какой-то шум. И кто-то начал стучать изнутри по чугунной крышке. Кирпичом, но скорее всего железкой.

Танцор наклонился и откинул крышку.

В воздухе разлилось серное зловоние.

И тут же, испуганно озираясь, показалась голова Ханурика. Он выскочил и, петляя, побежал к останкинскому пруду, где, шипя, остывали обломки «Седьмого неба».

Затем из колодца вылезли живые и невредимые:

– Кривой Чип;

– три таганских быка;

– двадцать пять челябинских краповых беретов;

– семьдесят трейдовских боевиков;

– Чика с телохранителем;

– Председатель с водителем и двумя телохранителями;

– Весельчак с Ниной;

– Следопыт в обнимку с Илоной, которые с нежностью смотрели друг на друга;

– Люся, которая, не будучи дурой, в камере перерезала себе вены.

А когда полезли триста сотрудников Петролеум-банка и двести – Трейд-банка, то Председателя, как самого богатого, послали за пивом с лангустами. Дед заказал виски. А Чика начал что-то гундосить про героин, за что его чуть не кинули обратно в колодец.

Затем из московских коммуникационных недр раздались какие-то странные механические звуки, и появился отец кибернетики Норберт Винер. Но не канонический старец, способный внушать окружающим лишь стерильное почтение, а изрядно пьяный и чрезвычайно довольный собой молодой человек, почти студент. На груди у Винера на кожаном ремне висела обшарпанная шарманка, он весело крутил ручку и на мотив «Амурских волн» орал на чистейшем русском языке всего лишь два слова. И эти слова были: «ПОЛНЫЙ АБЗАЦ!»

;)

--">