Нуала Эллвуд - Тайны моей сестры

поспоришь, – соглашается он. – Как насчет отеля? На набережной как раз открылся новый, стильный и уютный; тебе понравится.

– Честно, я не против остановиться в мамином доме, – твердо говорю я. – Тем более я здесь лишь на несколько дней. После всего, что произошло, будет неплохо провести там какое-то время, чтобы все как следует осмыслить.

– Ладно, – говорит он. – Но, если передумаешь, мое предложение в силе.

– Спасибо, Пол.

Оставшуюся часть пути он молчит, а я разглядываю очертания улиц, названия которых расплываются у меня перед глазами, как чернила в воде. У меня сводит живот и внезапно начинает кружиться голова. Со мной всегда так, стоит сюда приехать. Словно у меня аллергия на это место.

– Можно я открою окно? – спрашиваю я Пола, а сама молюсь, как бы меня не вырвало прямо на безукоризненно чистую приборную панель.

– Конечно, – отвечает он, кивая на кнопку рядом с дверной ручкой.

– Так лучше, – выдыхаю я, когда порыв холодного воздуха ударяет мне в лицо, обдавая едким запахом рыбы.

Я кладу руку в карман и провожу пальцами по идеально гладкой поверхности моей счастливой ручки. Эту именную серебряную ручку подарил мне Крис на нашу первую годовщину. С тех пор она всегда со мной – в Сирии, Афганистане, Ираке. Стоит к ней прикоснуться, я чувствую себя в безопасности.

– Здесь так тихо, – шепчу я, пряча ручку в карман, когда машина въезжает на холм, ведущий к Смитли Роуд.

Я и забыла, как ночью на город опускается покрывало молчания. Глядя в окно, я представляю жителей Смитли Роуд, закутанных в одеяло и потерявшихся во снах, словно в «тонких ломтиках смерти», как герои рассказов Эдгара По, которыми я зачитывалась в детстве. Глядя на этот застывший мир, трудно поверить, что когда-то он был моим домом.

– Приехали, – говорит Пол и глушит мотор.

Подпрыгнув от звука его голоса, я смотрю на дом, у которого мы остановились. Номер 46: безжизненный двухквартирный дом 1930-х годов с сереющей штукатуркой, когда-то сверкавшей белизной. До сих пор помню домашний номер телефона – 65–43–45 – и мою детскую скороговорку: Меня зовут Кейт Рафтер; я живу на Смитли Роуд в доме номер сорок шесть с мамочкой, папочкой и сестрой Салли. На глаза наворачиваются слезы, но я гоню их прочь, напоминая себе, что первый шаг всегда самый трудный.

Открыв дверь и выйдя на тротуар, я ощущаю покалывание в легких, словно вот-вот закашляюсь, и, чтобы успокоиться, опираюсь на капот.

Всего неделя, не больше, говорю я себе. Подышу пару дней морским воздухом, подпишу мамины бумаги и назад на работу, в нормальный мир.

– Все хорошо?

Пол стоит у меня за спиной. Он снимает рюкзак у меня с плеч и ведет меня к дому.

– Все нормально, Пол, просто устала.

– Уверена, что не хочешь забронировать отель?

– Нет, – отвечаю я, пока мы идем к дому. – Мне просто нужно хорошенько выспаться, только и всего.

– Здесь уж точно выспишься, – беспечно отвечает он. – Тут тихо и спокойно. Не понимаю, как тебе это удается, из огня да в полымя. Я бы с ума сошел.

Я печально улыбаюсь. Большинство людей тревожатся только о том, как бы хорошо выспаться. Так и представляю, как Пол похрапывает где-нибудь в Хомсе или Алеппо, пока все вокруг только и делают, что пытаются выжить.

Я стою на пороге и пялюсь на дверь. До сих пор не могу поверить, что мамы нет за этой дверью, что она ушла, оставив после себя лишь запах выпечки. Мама жила этим домом, другой жизни она попросту не знала.

– Ну, я пошел, – прерывает мои мысли Пол. – Вот ключи. Этот от передней двери, а этот от задней. Если вдруг замерзнешь, на кухне над чайником есть термостат. Приеду утром тебя проведать.

– Спасибо, – отвечаю я, взяв ключи и потирая острый металл указательным и большим пальцами. – Передавай привет Салли.

При звуке ее имени он вздрагивает.

– Она все еще моя сестра, – говорю я ему. – Несмотря ни на что.

– Знаю, – отвечает он. – Глубоко внутри она тоже это знает.

– Надеюсь, – говорю я, подрагивая от холода.

– Давай, заходи, – говорит Пол, похлопывая меня по плечу. – На улице холодина.

Чтобы потянуть время, выхожу на тротуар и смотрю, как машина растворяется в призрачной мгле залива. Стоит открыть дверь, и все станет реальностью. У меня не останется выбора, кроме как признать, что мама умерла. Эта мысль почти невыносима. Но мне нужно это сделать, убеждаю я себя, неохотно плетясь к дому, иначе я не смогу двигаться дальше. На пути к двери я останавливаюсь, заметив, что в верхнем окошке --">