Айра Левин - Поцелуй перед смертью

интенсивному нагреву, из-за возникшей усталости разогнулся под тяжестью мужчины, шести футов ростом, навалившегося на крепившуюся сюда цепь. Трагическая случайность. И как ты собираешься её предотвратить? Завопишь? В таком шуме никто тебя не услышит. Замашешь руками? Рабочие внизу заняты своей работой, и даже если они посмотрят наверх, то ничего не увидят на таком расстоянии и сквозь весь этот дым. Бросишься на нас? Один толчок, и тебе конец. – Он помедлил. – Так что объясни мне, почему мне не сойдёт это с рук? Почему?

– Конечно, – продолжил он немного погодя, – я бы предпочёл этого не делать. Я бы предпочёл передать тебя полиции. – Он глянул на свои часы. – Итак, я даю тебе три минуты. Теперь-то мне нужно такое признание, которое убедит присяжных, присяжных, которым не придётся брать тебя на испуг, которые не видели, как всем своим видом ты себя выдал.

– Скажи нам, где револьвер, – сказал Гант.

Они стояли перед ним, как стена; Лео поднял левую руку, а правой оттянул манжету, чтобы видны были часы; у Ганта руки были опущены вниз.

– Как ты заставил Дороти написать записку? – спросил Гант.

Его руки, крепко вцепившиеся в стенку колонны и стойку, затекли и начали подёргиваться в судорогах.

– Вы блефуете, – сказал он. Они подались вперёд. – Хотите запугать, чтобы я признался в том, что… никогда не совершал.

Лео медленно покачал головой. Взглянул на часы. После короткой паузы сказал:

– Две минуты и тридцать секунд.

Бад рванулся вправо, ухватившись за стойку левой рукой, и закричал рабочим внизу у конверторов:

– Помогите! Помогите! – ревел он изо всех сил, исступлённо размахивая правой рукой, левой вцепившись в стойку. – Помогите!

Люди далеко внизу с таким же успехом могли бы быть нарисованными картинками; их внимание было полностью сосредоточено на конверторе, изливающем из себя медь.

Он опять повернулся к Лео и Ганту.

– Видишь? – сказал Лео.

– Вы убьёте невинного человека, вот что вы сделаете!

– Где револьвер? – повторил Гант.

– Нет никакого револьвера! У меня никогда не было!

– Две минуты, – отметил Лео.

Они блефуют! Не иначе! В отчаянии он посмотрел вокруг: основная дорожка галереи, потолок, подкрановые пути, несколько окон… подкрановые пути!

Медленно, стараясь не выдать себя, он снова глянул направо. Конвертор поворачивался в вертикальное положение. Бадья перед ним была полна и курилась дымком; ненатянутые тросы свисали с крана вверху. Бадью должны поднять; кран, кабина которого сейчас футах в двухстах отсюда, потащит бадью вперёд, двигаясь по пути, проходящему позади и выше его, и машинист в кабине – дюжиной футов выше? на удалении футов четырех по горизонтали? – сможет услышать его? Посмотрим!

Если бы только удалось заморочить им головы! Если бы только удалось заболтать их, пока не подъехал кран!

Бадья начала подниматься…

– Минута и тридцать секунд, – сказал Лео.

Бад зыркнул на своих недругов. Несколько секунд смотрел прямо им в глаза, потом снова рискнул поглядеть направо, осторожно, чтобы они не догадались, что у него есть план. (Да, план! Даже сейчас, в такую минуту, план!). Медлительная бадья висела где-то посредине между уровнем галереи и полом здания; путаница тросов, казалось, подёргивалась в раскалённом вибрирующем воздухе. Похожая на коробку кабина крана стояла без движения – и наконец-то тронулась вперёд, а вместе с нею поползла и бадья, неуловимо увеличиваясь в размерах. До чего медленно! Господи, да заставь ты их двигаться быстрее!

Он снова повернул лицо к ним.

– Мы не блефуем, Бад, – сказал Лео. И через мгновенье: – Одна минута.

Он глянул ещё раз: кабина была ближе – футах в полутораста? Ста тридцати? Он уже мог различить неясный силуэт в чёрном проёме окна.

– Тридцать секунд…

Почему время так стремительно несётся вперёд?

– Послушайте, – сказал он исступлённо, – послушайте, я хочу вам кое-что сказать – кое-что о Дорри. Она… – Он запнулся, подыскивая слова, – и вообще остолбенел с широко открытыми глазами: что-то мелькнуло в сумраке дальнего конца галереи. Здесь был кто-то ещё! Спасение!

– Помогите! – завопил он, делая знаки руками. – Эй, там! Сюда! Помогите!

Неясное движущееся пятнышко превратилось в фигурку, спешащую по галерее, мчащуюся к ним.

Лео и Гант в замешательстве оглянулись назад.

О, Боже родной, слава тебе!

Потом он увидел, что это женщина.

--">