Михаил Георгиевич Зайцев - Порча на смерть

Рыжий командир с подполковником отошли к окну и тихо беседовали.

«Наверное, мнимую смерть и ложные похороны Протасова представят обществу эпизодом блистательной милицейской операции, — думал Сергач, снимая куртку, возясь с бронежилетом. — И, наверное, Вениамин Вячеславович выиграет инвестиционный аукцион... Черт, как же я вспотел в этом долбаном бронежилете...»

Игнат бросил душный жилет, накинул куртку на плечи, не оборачиваясь, вышел из кабинета в переднюю. Здесь тоже хозяйничали люди в черном.

— Ребята, закурить есть?

Никто не ответил. Никто даже не взглянул на Игната. Сергач пожал плечами, вышел на лестницу.

— Привет, Вера. Так и дежуришь у порога?.. То есть...

— Тобою займется Гоша, он внизу, — перебила Вера.

— О'кей. — Сергач одернул куртку, застегнулся. — Прощай, Вера.

Он пошел вниз по ступенькам, тяжело опираясь о перила.

— Игнат! — окликнула женщина.

— А? — Он остановился, повернул голову.

— Ты молодец.

— Спасибо, я знаю, — улыбнулся Игнат одними губами и пошел дальше.

— От скромности ты не умрешь.

— Хотелось бы умереть от старости.

Игнат вышел во двор, где ничего не изменилось за... он по привычке взглянул на запястье... за черт его знает сколько времени. А впрочем — нет, кое-что изменилось.

Исчезли фургон и микроавтобус, ушли домой, выгуляв собачку, знакомые дедушка с внучкой, появилось несколько новых автомобилей у бортиков домов, подперев спиной опору сломанных качелей, Гоша трепался с незнакомым мужиком в телогрейке и валенках.

Он увидел его, торопливо пожал руку собеседнику, потопал кратчайшим путем к Игнату, утопая по щиколотку в снегу.

— Сергач! — Гоша мотнул головой. — Пойдем.

— Куда?

— В машину, — Гошина голова снова мотнулась, указав на потрепанный «жигуленок» возле выезда со двора. Манера указывать направление головой у профессионала секретных операций Гоши была такой же, как у любителя секретности Архивариуса.

— Слышь, Гош, у мужика в ватнике закурить не найдется?

— Он не курит.

— Блин!..

Сели в «Жигули». Гоша в водительское кресло, Сергач сел сзади.

— Держи. — Гоша достал из «бардачка» сумочку-барсетку, туго набитую, тяжеленькую, бросил ее Игнату. — Приказано передать.

— Терпеть не могу барсетки. — Игнат открыл «молнию». Взглянул мельком, в сумочке лежали деньги. Много. Будто зеленые странички толстой книжки в кожаном переплете с «молнией». Ровно порезанные странички с картинками.

— Пересчитай мани.

— Лень. — «Молния», бжикнув, закрылась. — А куда мы едем?

— Приказано отвезти тебя домой.

— Домой? Ни фига! Езжай к Белорусскому. Вениамин Вячеславович обещал помочь мне в решении кой-каких проблем с пропиской. Чтоб попасть домой, мне еще нужно квартиру выкупить.

— Куда приказано, туда и едем.

— Гоша, какого хрена?! — Игнат полез за пазуху, нашарил мобильник. — Я сейчас позвоню Протасову и... Блин! Аккумулятор сдох! Гош, дай мобильник позвонить.

— Нету.

— Врешь!

— Мы люди бедные, откуда у нас буржуазные телефоны? Это ты у нас теперь Рокфеллер.

— Ага! — Игнат подбросил пухлую и продолговатую, как мячик для регби, барсетку, поймал, взвесил на ладони. — Ага, имею на руках сумму, равную трехмесячной зарплате раскрученного журналиста из преуспевающей редакции.

— Неужели они столько получают?

— Не сбивай меня с темы! Останови, мне надо позвонить.

— Телефонная карточка у тебя есть?

— У метро останови!

— Вот чего, приятель, — сиди и любуйся видами столицы. Адрес мне сказан, приказ довезти дален. Журналюгой на десять кусков в месяц мне не устроиться, я своей работой дорожу. Высажу у дома, а там линяй, куда хошь. Хошь в метро, хошь звонить, хошь вешаться.

— Блин!.. — Сергач врезал правым кулаком по левой ладоне. — Слушай, ты, ефрейтор без погон! Нельзя мне домой, меня возле дома могут бандюки караулить. Блин, что за жизнь — я кого-то караулю, меня караулят!..

— А может, и не караулят, — заявил Гоша, хохотнул и посмотрел через плечо, скорчив смешную злодейскую рожу. — Ты глазенками-то не сверкай, Сергач, твою мать. Остынь, утюжок, не примеривайся кулаком к моему затылку. Барсетку расстегни пошире, погляди внимательно, в ней и паспорт твой, и купчая на квартиру.

— Черт... — Игнат едва не сломал «молнию». — Черт, а я и не заметил! Гоша, ты сукин сын!..

Гоша довольно заржал.

— Гоша, ты сволочь.

— Все в меня так душевно «сволочью» обзывали, век бы слушал. Мужика в телогрейке не --">