Виктор О`Рейли - Правила охоты

туфли, хоть и очень дорогие, были итальянского производства.

Послышался звук, напоминающий громкой плевок – три раза подряд, – и сомнения охранника были прерваны самым неожиданным образом. Три тупоконечных пули калибра 9 миллиметров пробили его склоненную макушку и, деформировавшись от удара о черепную кость, вошли в мозг, разворотив его в мгновение ока.

Поклон охранника внезапно стал слишком почтительным и глубоким. В конце концов сила тяжести взяла свое, и бездыханное тело, скорчившись, опрокинулось на землю. Кровь из пробитой головы текла прямо на тщательно выложенный гравий, которым были усыпаны дорожки в саду камней Дзен.

Шофер что-то быстро сказал в миниатюрный передатчик, и через несколько секунд второй черный лимузин въехал в сад досточтимого Ходамы. Ворота за ним закрылись. Из двух машин выбрались десять человек, двигавшихся уверенно и целеустремленно, что выдавало солидную подготовку и опыт. Быстро окружив дом, все они, повинуясь короткой команде, одновременно проникли внутрь.

Ничего не подозревая, Ходама-сан предвкушал наслаждение от предстоящей процедуры – долгого лежания в горячей ванне. Нынешнее строение было просто точной копией его дома, стоявшего на этом же месте и дотла сожженного американскими бомбардировщиками, но ванна была все та же. Когда дом отстраивали, для нее отвели специальное помещение.

Специальная конструкция помещения нужна была потому, что ванна представляла собой высокий медный цилиндр с открытым верхом и полукруглым днищем, напоминая скорее глубокий котел для риса, чем европейскую ванну. Вода подогревалась открытым огнем, который разводился под днищем. Для удобства топка была встроена во внешнюю стену рядом с поленницей, так что изнутри к ней не было никакого доступа, а сама медная ванна была утоплена в облицованный изразцами пол комнаты.

Процедура начиналась с того, что ванна заполнялась водой. Потом под ней разводился огонь, который горел до тех пор, пока вода не согревалась до необходимой температуры. После этого огонь гасился, и воду проверяли во второй раз. Только после этого Ходама-сан торжественно погружался в горячую воду, от которой поднимался пар, и садился на встроенную деревянную скамеечку, наслаждаясь успокаивающим действием горячей воды.

Ходама очень любил свою медную ванну. Он часто говорил, что сей сосуд принадлежал большему числу поколений их семьи, чем он мог сосчитать. В ней он мог сидеть, погрузившись по самый подбородок и шевеля ногами, и мысли его при этом текли плавно и спокойно, рождая такие идеи, какие ни за что бы не появились в холодной и неглубокой ванне западного образца.

Слуга Ходамы Амика, отвечавший за подогрев воды и все остальные детали сложного утреннего ритуала, только что доложил господину, что ванна готова.

Ходама медленно вошел в облицованную плиткой ванную комнату. Разум его все еще был проницателен и быстр, однако тело чувствовало каждый из восьмидесяти четырех годов прожитой жизни. Теперь Ходама спал очень мало, и несмотря на ранний час, он уже успел поработать в своем кабинете. Горячая ванна манила его успокоением и чувством легкости во всем теле.

Ходама-сан был облачен в легкую хлопчатую якату – разновидность кимоно, – которая запахивалась слева направо. Справа налево обряжали только покойников. Полы якаты удерживала простая заколка-оби. Поверх кимоно он надел хаори – короткий пиджачок, напоминающий кардиган: с возрастом, особенно в прохладные утренние часы, Ходама особенно остро чувствовал холод. На ногах его были сандалии сори.

Ванная комната была довольно просторной. В ней были раздевалка, массажный стол, душевая и прачечная. Когда Ходама был помоложе, то на этом столе, больше похожем на низенькую кушетку, он наслаждался многими и многими женщинами. Теперь же стол использовался исключительно по прямому назначению.

Амика помог господину раздеться, повесил его одежду в шкафчик и проводил его в купальню. Здесь на плитках пола были разложены деревянные стлани, обеспечивающие сток воды. Ходама уселся на маленький деревянный табурет и намылился. Когда он был готов, Амика принялся поливать его водой из деревянного ведра до тех пор, пока не смыл всю мыльную пену. Ходама погружался в ванну лишь чисто вымытым и выбритым по японской традиции.

Температура воды была в самый раз, и Ходама, предчувствуя удовольствие, одобрительно кивнул слуге. Тот ответил хозяину почтительной улыбкой и легким --">