Харлан Кобен - Чаща

головой у него становилось все хуже и хуже. Ты уже сидел в тюрьме, мы с Джилом могли бросить на него тень. Вот Айра и запаниковал. Убил Джила и попытался убить меня.

Уэйн все улыбается.

Но улыбка какая-то другая.

— Уэйн!

Он не отвечает. Продолжает улыбаться. Мне это не нравится. Я вспоминаю только что сказанные мной слова. И все равно мне не нравится его улыбка.

А Уэйн улыбается и улыбается.

— Уэйн! — повторяю я.

— Ты кое-что упускаешь, Коуп.

Я жду.

— Мне помогал не только Айра.

— Знаю, — киваю я. — Джил внес свою лепту. Он связал Марго. И моя сестра тоже. Помогла выманить Марго в лес.

Уэйн щурится. Сдвигает большой и указательный пальцы правой руки, оставляя между ними полдюйма.

— Ты упускаешь еще один нюанс. Маленький-премаленький секрет, который я хранил все эти годы.

Я задерживаю дыхание. Он улыбается. Наконец я не выдерживаю:

— Что?

Он наклоняется вперед и шепчет:

— Я про тебя, Коуп.

Я лишаюсь дара речи.

— Ты забываешь про свою лепту.

— Я помню про свою лепту — я ушел с поста.

— Да, правильно. А если бы не ушел?

— Возможно, остановил бы тебя.

— Да, — кивает Уэйн. — Совершенно верно.

Я жду продолжения. Он молчит.

— Именно это ты хотел услышать, Уэйн? Что я отчасти чувствую себя ответственным за случившееся?

— Нет. Не все так просто.

— Это ты о чем?

Он качает головой.

— Ты кое-что упускаешь.

— И что же я упускаю?

— Подумай, Коуп. Действительно, ты покинул пост. Но, как ты правильно заметил, я все спланировал. — Он рупором прикладывает руки ко рту и вновь переходит на шепот: — Ответь мне: почему я точно знал, что в эту ночь на посту тебя не будет?

Мы с Люси едем в лес.

Я уже получил разрешение шерифа Лоуэлла, поэтому охранник, тот самый, о котором предупреждала Мьюз, пропускает нас без лишних слов. Мы оставляем автомобиль на стоянке у кондоминиума. Это странно — ни Люси, ни я не заглядывали сюда в последние двадцать лет. Жилого комплекса здесь не было и в помине, тем не менее мы знаем, где находимся и куда идти.

Эта земля принадлежала отцу Люси, ее дорогому Айре. Он приходил сюда в те далекие времена, ощущая себя Магелланом, открывающим новые земли. Айра, возможно, смотрел на эти леса и видел перед собой реальное воплощение мечты всей своей жизни: лагерь, коммуна, естественная среда обитания, лишенная всех грехов человечества, уголок умиротворенности и гармонии, где всегда будут главенствовать исповедуемые им ценности.

Бедный Айра.

Большинство преступлений, с которыми я сталкиваюсь, начинаются с малого. Жена раздражает мужа по мелочам — не туда положила пульт дистанционного управления, не разогрела вовремя обед, а потом пошло-поехало. Но в данном случае все было с точностью до наоборот. Что-то действительно серьезное и страшное раскрутило маховик дальнейших событий. Жажда крови Уэйна Стюбенса предопределила последующие убийства.

Наверное, мы все в той или иной степени посодействовали ему. Но главным помощником Уэйна стал страх. Э-Джей Дженретт показал мне силу страха: достаточно запугать человека, и он превращается в твоего сообщника. Только для его сына-насильника этот принцип не сработал. Папаша не сумел запугать Шамик Джонсон. Не сумел запугать и меня.

Может, потому, что я уже натерпелся страха.

Люси несет цветы, но ей-то следовало бы знать, что это неправильно. Мы не кладем цветы на могилы. Мы кладем камни. Я также не знаю, кому эти цветы — моей матери или отцу Люси. Наверное, обоим.

Мы идем по старой тропе (да, она никуда не делась, только сильно заросла), туда, где Барретт нашел кости моей матери. Могила, в которой ее похоронили, пуста. Ветер треплет полоски желтой ленты, которой огораживали место преступления.

Люси опускается на колени. Я слушаю ветер и задаюсь вопросом: а услышу ли я крики? Не слышу. Не слышу ничего, кроме ударов собственного сердца.

— Почему мы пошли в лес той ночью, Люси?

Она не смотрит на меня.

— Я никогда над этим не задумывался. В отличие от остальных. Все удивлялись, как я мог проявить такую безответственность. Но для меня все было очевидно: я влюбился и покинул пост с моей возлюбленной. Что могло быть более естественным?

Люси осторожно кладет цветы на землю и по-прежнему не смотрит на меня.

— Айра не помогал Уэйну Стюбенсу в ту ночь, — говорю я женщине, которую люблю. — Ему помогала ты.

Я говорю это как обвинитель, как прокурор. --">