Уоррен Мерфи , Ричард Сэпир - Заговор на Нуич-стрит

смену.

Последний раз Маккуэйд видел их входящими в лифт.

Восемь часов спустя, когда Джимми собирался закончить работу и отправиться домой, к нему подошел менеджер.

– Пойдемте со мной.

Они вошли в лифт, которым рабочим пользоваться не разрешалось. Менеджер поочередно нажал несколько кнопок, и Джимми подумал, что на других этажах в лифт сядет еще кто-то. Но кабина, не останавливаясь, пошла вниз и спустилась этажа на три ниже подвального уровня. Маккуэйду отчего-то вдруг стало не по себе.

– Послушайте, мы свое дело сделаем, не беспокойтесь.

– Хорошо, Маккуэйд, я в этом не сомневаюсь.

– Я ведь хороший работник и лучший бригадир во всей телефонной компании.

– Это нам известно. Поэтому вас и выбрали.

У Маккуэйда слегка отлегло от сердца, он улыбнулся. Лифт наконец остановился, и они очутились в громадном зале, одну из стен которого целиком занимала рельефная карта США высотой в два этажа. Скалистые горы выдавались на ней, словно хребет аллигатора.

– Ух ты! – вырвалось у Джимми.

– Недурно, а?

– Да, – ответил Джимми. – Вот только…

– Что?

Джимми ткнул пальцем в нижнюю часть грандиозной карты, где сияла надпись, составленная из латунных букв, каждая – высотой с письменный стол.

– Что это за Международная транспортная ассоциация?

– Это профсоюз.

– Я о таком не слышал.

– Он начнет действовать после семнадцатого апреля. Это будет самый большой профсоюз в мире.

– Интересно будет взглянуть.

– Это тебе вряд ли удастся, Маккуэйд. Дело в том, что через десять минут от тебя останется лужица.

Министр труда и директор ФБР закончили докладывать президенту. В Овальном кабинете Белого дома они были втроем.

Министр труда – полный лысеющий человек, с виду похожий на профессора – первым нарушил молчание.

– По-моему, в США в принципе невозможно существование профсоюза, объединяющего все виды транспорта.

Директор ФБР молчал. Он только пошуршал лежащими перед ним бумагами и придвинулся ближе к столу.

Министр труда продолжал:

– Я придерживаюсь такого мнения потому, что водители, пилоты, грузчики в портах и железнодорожники имеют мало общих интересов. Другими словами, они работают на разных хозяев. Больше того, руководители каждого из этих профсоюзов жизненно заинтересованы в своих сферах влияния. Не могу себе представить, что они добровольно лишат себя свободы действий. И оплата труда их работников весьма различна. Пилоты, например, получают в среднем в три раза больше остальных. Члены профсоюзов на это не пойдут. Мне хорошо знакомы, в частности, водители грузовиков. Они весьма независимы, и даже вышли из состава Американской федерации профсоюзов.

– Разве их оттуда не выкинули? – спросил директор ФБР.

Президент поднял ладонь.

– Пусть министр закончит.

– Формально – их исключили из федерации, а по сути дела – они сами вышли из нее. Под угрозой исключения им пытались навязать условия. Последовал отказ, и остальное было формальностью. Это очень независимая порода. Никому не удастся заставить Международное братство водителей войти в состав другого профсоюза. Никому и никогда.

Президент опустил глаза, а затем посмотрел на министра. В комнате было прохладно: термостат поддерживал температуру по вкусу хозяина. Термостат перенастраивали раз в четыре года. Иногда – в восемь лет.

– А что вы скажете, если за всем этим стоят именно водители? – спросил президент.

– Не может быть. Я лично знаком с президентом профсоюза водителей. Никто, даже мы с вами, не заставит его заключить соглашение, которое ограничит его свободу действий.

– А если его не переизберут на предстоящем съезде?

– Переизберут, не сомневайтесь. Он сейчас на коне.

– Если он, как вы выражаетесь, на коне, то как же получилось, что место проведения съезда неожиданно перенесли в Чикаго? Апрель в Чикаго – не самое удачное время.

– Такое случается, ничего особенного, – ответил министр труда.

– Нам доподлинно известно, что ваш знакомый – президент профсоюза водителей – выбрал Майами. Но своего не добился. Говорили о Лас-Вегасе, но на встрече руководства в конце концов остановились на Чикаго. Теперь предположим, что суперпрофсоюз все же будет создан. К чему это может привести?

– О, Господи, – отвечал министр труда, – не раздумывая скажу, что это будет ужасно. Произойдет катастрофа. А если поразмыслить, то можно сказать: вероятно, произойдет нечто еще более страшное, чем катастрофа. Жизнь --">