Дункан Кайл - Потайной ход

родину в Черногорию отдохнуть, встретиться со старыми друзьями и попить сливовицы. Я раньше задавал себе вопрос: сколько же он потратил на свою милую поездку? Теперь стало ясно, что нисколько и даже где-то заработал еще пять тысяч. Очень толково.

* * *

Передо мной лежали манящие банкноты, и я продолжал логически рассуждать. Да, он получил некоторую прибыль. Ведь он мог вложить деньги, например, в строительную компанию. В конце концов это всего десять процентов, но с тех пор, как за Питеркином захлопнулись тюремные ворота, на бирже Перта можно было получить за акции намного больше. Может, он хотел вернуть эти деньги туристу и даме с лупой? Пусть так. Тогда зачем посылать их лично мне, Джону Клоузу, бывшему многообещающему сотруднику процветающей пертской фирмы, а теперь одинокому игроку на большом игровом поле закона? Ведь Питеркин об этом прекрасно знал. Джон Клоуз может запросто прикарманить деньги. И Джон Клоуз вправду чувствовал, как велик соблазн. «Никто не узнает, — нашептывал ему сатана, — что тебе прислали деньги. Они не зарегистрированы». Вот такие мыслишки меня одолевали.

* * *

Не думаю, что я в самом деле втихую присвоил бы их. Но все же сразу подавил в зародыше свои криминальные мысли, ибо меня вдруг осенило: все продумано заранее! Продумано кем-то, вероятно Питеркином, который на камне высек один лист и нарисовал другой, рассчитывая, что я уловлю тайную связь между ними. Я пришел к выводу: разрабатывая такой сложный план, он наверняка предусмотрел какой-нибудь ход, чтобы вороватый судейский не смог хапнуть крупную сумму.

А почему, собственно, план? Вряд ли он намеревался адресовать это послание, снабдив таким причудливым знаком, именно мне. Да и любой адрес на конверте можно запросто переписать на другое имя. Возможно, так оно и было. Я проверил каждую банкноту, внимательно разглядев ее со всех сторон.

Только на долларовом счете был нарисован древесный лист. И больше нигде.

Я взглянул на обрывки белой упаковки. Ничего. А на твердом темно-коричневом пакете была наклеена пертская почтовая марка, проштемпелеванная вчерашним днем, и на нем почерком, показавшимся до странности знакомым, выведены мое имя и адрес. Буквы слишком квадратные и слишком закругленные, совершенно неестественные, я такие уже где-то видел. И тут до меня дошло: тот, кто писал адрес, пользовался пластмассовым буквенным трафаретом из готовальни.

Я вспомнил замечательную фразу Черчилля о загадке, скрытой в глубине секрета, окутанного еще большей тайной. Некто затеял игру, но человек, позволяющий себе швыряться суммой в пятьдесят тысяч долларов, вряд ли играет по мелочам.

Попробуем порассуждать иначе. Питеркин не мог предугадать, что я приеду на похороны, а свою контору я открыл всего несколько месяцев назад. Значит, лист означает что-то важное, иначе он не изобразил бы его дважды.

Короче говоря, деньги нужны были для какой-то цели, в этом я не сомневался. Питеркин не из тех, кто делает что-либо просто так. Но для какой цели?

* * *

На следующий день мне надлежало явиться в суд. В те времена я был в положении человека, который хватается за любую работу и старается сделать ее хорошо, чтобы получить новую. Вел одно дело, мне подкинули другое. В результате я первое выиграл, а второе проиграл. И когда наконец сел выпить чашечку кофе, меня хлопнул по плечу Остин Стир.

— Вижу, вы потеряли клиента.

— Какого клиента? — спросил я, обернувшись.

— Того парня со смешным именем. Который подделывал золотые самородки. Я был обвинителем на процессе. Как его звали?..

— Питеркин, — ответил я.

— Убийство, потом подделка самородков, — продолжил Стир. — Так что мне пришлось...

— Он был хорошим парнем. Незачем было отправлять его в тюрьму, — перебил я его.

Стир протестующе поднял руку:

— Скажите это судье. Я просто констатирую факты. Но мне было интересно, поехали ли вы?

— Куда?

— На его похороны.

— Почему вы спрашиваете?

— А, все-таки вы забыли! Я чувствовал, что забудете. Помните, об этом говорилось в его заявлении в полицию...

Он вопросительно посмотрел на меня, и тут я вспомнил:

— Да, речь шла о цветах...

— ...на могилах, — закончил Стир. — Это было, когда разбиралось его первое дело об убийстве. Питеркин тогда сказал: «У меня на родине есть поговорка. — Стир умышленно сделал паузу и улыбнулся. — Твой друг тот, кто приносит цветы на твою могилу, и у меня есть такой друг — мой адвокат».

Я --">