Марк Фишер - Психиатр

является следствием некоего недоразумения.

Роберт был слишком хорош для нее, чересчур хорош.

Он мог влюбиться в нее лишь по ошибке. Светловолосый красавец, с мускулистым телом юного бога, похожий на Роберта Редфорда, со своим белым «порше» и немалым семейным состоянием — уже сейчас ему по специальному распоряжению отца еженедельно выплачивали тысячу долларов, — он мог иметь всех женщин мира и уж куда лучших, чем она, Катрин.

Быть может, теперь Роберт, осознав ужасающую перспективу затягивающейся на шее петли, вдруг очнулся от любовного ступора и увидел Катрин такой, какой она была на самом деле, со всеми ее врожденными недостатками и со всеми дефектами, которые она сама себе приписывала: никому не известная бездарная маленькая актриса. Вероятно, осененный отеческим внушением, он все обдумал и пришел к заключению: разница в общественном положении — дай только срок — в итоге обычно способна доконать любовь. Для него было бы куда лучше избрать жену из своего круга.

Вдруг она осознала то, что подспудно накапливалось с самого момента их встречи. Ей следовало предвидеть это, вместо того чтобы, подобно безмозглой мухе, увязшей в меду, разыгрывать сюжеты волшебных сказок и юношеских грез. Если бы у Роберта, вовлеченного в безумную гонку, после их встречи выдался хоть часок на раздумье! Тогда, в Париже, на вершине Эйфелевой башни, он задал Катрин вопрос: каков ее график на ближайшие пятьдесят лет. И все это лишь для того, чтобы меньше года спустя позволить жизни сбросить ее с максимальной высоты.

Теперь пробил час расплаты. Пришло время расплачиваться за экстаз, кредит грез был уже исчерпан.

Распростершись обнаженной на постели, Катрин перешла к менее абстрактным, но тем не менее убийственным наблюдениям: несмотря на все попытки, ее возлюбленный демонстрировал удручающую вялость. Его тело предательски подтверждало самые ужасные догадки Катрин.

Девушка с ее израненной гордостью вдруг осознала, насколько смешной выглядит ее нагота в создавшихся обстоятельствах. Отталкивая любимого, она воскликнула:

— Это из-за моей груди, да? Ты всегда находил, что она слишком мала…

— Да нет же, видишь ли, не знаю, почему ты говоришь это, я обожаю… — проговорил Роберт, пытаясь привлечь ее к себе.

Этот ответ ее не убедил. Вместо того чтобы нежно приблизиться к нему, она принялась отыскивать свой лифчик.

Несомненно, с Робертом никогда в жизни не случалось подобных затруднений, член его поник, растерянное лицо стало абсолютно бледным, он тщетно пытался восстановить самообладание. Ему вдруг захотелось оказаться в совершенно другой комнате, другом городе, другой стране, за сотню тысяч миль от этого лобного места, где он испытывал невероятное унижение.

Он украдкой посматривал на Катрин, восхищаясь этим хрупким, изящным, как цветок, едва расцветшим телом, которое она так не любила, в то время как его оно обычно потрясало, лишая дара речи. И вот он беспомощно созерцал, как она нервно застегивает свой лифчик — он никогда еще не видел ее в таком взволнованном состоянии, — натягивает трусики, за несколько минут до этого снятые чувственным, как все, что она делала, жестом. Для него каждое ее движение было исполнено поэзии и певучей неги.

Полностью одевшись, Катрин повернулась к возлюбленному и, уперев руки в боки, с решительным видом произнесла:

— Теперь я требую объяснений!

Роберт при всей своей чувствительности был вовсе не лишен красноречия, но тут в его горле встал ком.

Не дождавшись ответа, Катрин взяла один из приготовленных им бокалов и метнула в стену так, что он разбился вдребезги.

— Что ты делаешь? — спросил Роберт, изумленный этой совершенно не характерной для девушки вспышкой агрессивности.

— Я жду, что ты скажешь.

И так как он по-прежнему хранил молчание, она взяла в руки лампу, роскошную лампу, и метнула ее в другую стену.

— Остановись, Катрин, не теряй головы, прошу тебя!

— Я не остановлюсь до тех пор, пока ты не соизволишь заговорить со мной.

Девушка приблизилась к телевизору Sony последней модели, писку сезона, и положила руку на корпус, слегка раскачивая. Роберт, чувствуя, что это уже слишком, поднял руки в знак капитуляции и обрушил на Катрин убийственное сообщение:

— Нам следует разорвать помолвку.

— А-а-а! — Из глубины души Катрин исторгся крик боли.

Она с силой толкнула телевизор, и тот с грохотом разбился. Роберт не осмелился --">