Джонатан Рабб - Заговор

Старец поправил подушку за спиной и, взяв со столика у кровати стакан, отпил глоток воды. — А две другие?

— Обеспечено.

Старец кивнул.

— Вы говорите, она была мертва?

— Да.

— Но не тогда, когда водитель подъехал?

— Я сказал, что не могу утверждать…

— Да-да, — перебил старец, и в его тоне впервые послышались недовольные нотки. — Вы сказали, что не можете утверждать, что шестнадцатилетняя девушка, которой вы только что несколько раз прострелили спину, была мертва.

— Если она не умерла до того, как тот подъехал, то скончалась через минуту. Самое большее.

— Чудесно.

— Совершенная случайность, что машина оказалась…

— Не пытайтесь оправдать свое неумение. Вы позволили ей приблизиться к дороге. Случайность или нет, но машина оказалась там. А это означает, что приятель нашей юной леди сейчас в больнице, морге либо в полицейском участке. Под бдительным оком одного из наших местных правоохранительных специалистов. Не совсем то, о чем я вас просил. — Молчание. — Вы уйдете отсюда немедленно. Вы все. Оружие, одежда. Вы отвечаете за то, чтобы позаботились о месторасположении. Никаких грузовиков. Я не желаю ничего, что могло бы привести их сюда. Это понятно?

— Да.

— Сами вы удалитесь, пока я вас не позову. Это так же понятно?

— Да.

— Хорошо. — Старец откинулся на подушку, короткой тирадой завершая разговор: — Ваши ошибки, разумеется, не из тех, что невозможно исправить. Трудно — да, но не невозможно. — Он кивнул. — И все же с теми двумя вы все проделали хорошо. — Тот, что помоложе, коротко поклонился. — Это, возможно, кое-чего стоит.

Минуту спустя старец лежал один в темноте, веки его отяжелели, хотя сну никак не удавалось сомкнуть их. «Случайность, — подумал он. — Всего лишь случайность». Сколько раз ему доводилось слышать это? И снова судьба пустила в ход свой козырь.

Засыпая, он знал: этот у нее — последний.

Часть первая

Глава 1

Власть крепко держится тех, кто, сознавая присущий ей раздор, способен обратить сей раздор в силу, дарующую господство.

«О господстве», глава 1

— Провалившийся путч в Иордании. Во время маленькой войны Буша. — Сидевший за столом Артур Притчард поднял голову. — Кто его пас, прежде чем хоть кто-то из нас заметил его приближение? — Длинное лицо и кустистые брови делали Артура поразительно похожим на сердитого аиста, готового долбануть длинным клювом.

— Путч?.. — переспросил сидевший напротив мужчина, внезапно сообразив, о ком говорил Притчард. — Нет, Артур, нет! Ты же знаешь, это невозможно.

Притчард склонил голову, придав этому жесту изысканность, свойственную выходцу из Новой Англии.

— Верно. И все-таки… — Он сделал паузу: это была излюбленная тактика.

Продукт подобающей школы, подобающего университета, подобающих клубов, Притчард отнюдь не стал тем тупоумным респектабельным англосаксом, какого силились вылепить из него его семейство и друзья. Дожив до сорока и убедившись, что впереди если что и светит, так только еще тридцать лет в почтенной бостонской фирме «Дигби энд Комбс», он оборвал корни и пошел на службу к государству. Вашингтон. Город, всегда вызывавший у него восхищение. Власть? Он часто задавался этим вопросом. Если так, то его блистательный взлет дал ему больше, чем он мог себе представить.

Одолел даже шок 1974-го.^[1] Каким-то образом ему удалось удержаться в стороне от драки, а когда все опять вернулось на круги своя, ему предложили совершенно необычный пост.

Комитет по надзору. Туманное определение для порождения трумэновской мысли, обретшей структурную плоть во времена — как ни странно — развода военных по разным учреждениям. Тайная контора внутри госслужб, надзиравшая за тем, чтобы «правила исполнялись». Трумэн, понятное дело, дал комитету значительную свободу в толковании этих правил — и в защите их «всеми необходимыми средствами». За годы его существования возникало несметное количество трудных заданий, носивших клеймо КПН, и с каждым новым достижением комитет вбирал в себя (не упуская ни крошки из того, что шло в руки) все, помогавшее наращивать и крепить рычаги влияния и власти. В семидесятые и восьмидесятые, во время баталий за власть, когда ЦРУ и СНБ^[2] тягались за статус возлюбленного дитяти, КПН втихую утвердился как наиболее опытный и сведущий из трех: Никарагуа, --">