Роберт Бирн - Плотина

такого рода также были выполнены. Чтобы мое тело было кремировано и похоронено без участия духовенства. Я приказываю, чтобы все мое имущество было передано моей законной супруге Стелле, которая заслужила лучшего отношения, чем то, которое она видела от меня в течение последних нескольких лет.

Я не желаю, чтобы хоть какая-либо часть моего имущества отошла Элеоноре Джеймс из Сан-Франциско, что в моем предыдущем завещании предусматривалось столь щедро и столь глупо. Позвольте мне сформулировать это иначе, чтобы быть уверенным, что в этом не будет никакого недопонимания: я хочу, чтобы моя жена получила все, и я хочу, чтобы мисс Джеймс не получила ничего. Если мисс Джеймс получит из моих денег хотя бы десять центов, я восстану из могилы и сделаю тех, кто допустит это, такими несчастными, что они сами захотят умереть вместо меня.

Своей жене я хотел бы сказать, что сожалею.

Что касается моих посмертных даров различным лицам и учреждениям, то моя жена, если сочтет нужным, может последовать указаниям, сделанным мной в том последнем завещании, которое мы готовили с ней вместе".

Рошек подписался и поставил дату на листе, добавив еще и строчку для своей секретарши, чтобы она подписалась как свидетельница. Затем продиктовал звуковое письмо своему адвокату:

– Дорогой Жюль, к этому письму будет приложено написанное от руки завещание. Я доверяю тебе проследить, чтобы его пункты были наверняка и тщательно выполнены и чтобы мое предыдущее завещание, составленное вопреки твоему совету, было выброшено за ненадобностью. Не знаю, выжила Элеонора в этом наводнении или нет. Если выжила, она может оспорить то, что я выбросил ее имя из завещания, заявив, будто я умственно неполноценен, о чем и свидетельствует мое самоубийство. Заверяю тебя, я осознаю совершенно точно, что делаю, и не съехал с катушек ни по каким разумным определениям. Напротив, мой уход из жизни сейчас доказывает мое здравомыслие. Это сэкономит всем, в особенности мне самому, массу огорчений и боли, а также, как я подозреваю, добавит кое-что к общей сумме человеческого счастья. Мое тело доставляет мне все больше и больше огорчений, и в любом случае оно не просуществовало бы долее четырех-пяти лет, если учесть его разрушения. Я не собираюсь проводить свои преклонные годы в залах суда, свидетельствуя по поводу бесконечных исков об ущербе, которые уже сейчас стряпаются в конторах вроде твоей собственной.

Если вдруг тебя вызовут, чтобы доказать мое нормальное состояние на этот день, можешь предоставить в качестве свидетельства данное завещание. Обрати внимание на сильный, ровный почерк. Совсем не похоже на почерк какого-то психа, ведь так? Или проиграй магнитофонные ленты, которые я только что записал. Эксперты не обнаружат в моем голосе ничего, что говорило бы о скованности или о напряженности. Это мой нормальный голос, которым я обычно говорю. И вовсе не голос человека, доведенного до отчаяния или потерявшего рассудок. От этого далеко. Зная, что конец близок, я почти счастлив.

Было очень приятно знать тебя, Жюль. Если тебе захочется помянуть меня, оскорби кого-нибудь, кто этого заслуживает.

Рошек снова включил телевизор и переключал каналы, пока не напал на комментатора, выглядевшего нормальным человеком. Слушая «последние сведения о ситуации в районе катастрофы», одно из полотенец он расстелил на своем письменном столе, а другое несколько раз свернул. Потом из ящика стола достал пистолет, проверил, заряжен ли он и поднят ли предохранитель. Там было только пять пуль. Вполне достаточно.

– В течение следующего часа, – вещал комментатор, – вы услышите эксклюзивное, интервью с Филиппом Крамером, тем героическим инженером, которому сейчас приписывают честь спасения населения Саттертона, а также истории оперного певца и двух танцоров из балета, которые были рядом с катастрофой; но спаслись, чтобы рассказать о ней, а также предстоит повторный показ некоторых фрагментов самого невероятного по продолжительности фильма из когда-либо снятых. А сейчас включаем прямую трансляцию из Калифорнийского технологического университета, где наша Линда Фонг находится в кабинете профессора инженерного дела Кларка Кирхнера. Линда?

Рошек расположил все предметы на столе так, чтобы их края были параллельными. Фотографию Элеоноры отправил в корзину для мусора, а фотографию Стеллы перевернул лицом вниз.

Усатый мужчина на телеэкране продолжал говорить о проекте --">