Елена Татауш - Кровавое вино (СИ)

он.

— Домой, — тут же решила я, и мой носильщик приподнял бровь.

— Вы уверены? Вам бы лучше в медпункт, вас надо осмотреть.

— Со мной все хорошо! — заупрямилась я. — А вашим друзьям понадобиться любая помощь. Поэтому поставьте меня, я сама доберусь.

Парень хмыкнул и, немного подкинув меня в воздухе, перехватил поудобней.

— Я вас донесу быстрее, только скажите, куда.

Я хотела было открыть рот, чтобы все же начать спорить, но вспомнила и о профессоре Горрисе, и о тех пятерых, что пошли его спасать и поняла, что из-за моего упрямства может оборваться чья-то жизнь. А я этого очень не хотела.

Видимо, на время принципы придется отложить в сторону и уступить.

— Дом профессоров Кинсов, — обреченно произнесла я.

Парень вновь приподнял бровь, но все же сделал первый шаг в нужном направлении.

Придется признаться. Все прекрасно знали вспыльчивый и ревнивый нрав госпожи Кинс. Она не одну студентку с лестниц своего дома спустила, не подпуская к дорогому муженьку.

— Я их дочь.

А дальше зарылась лицом в чужую кожаную куртку, демонстративно отказываясь пояснять что-нибудь еще.

Мы не афишировали своего родства. Им это не нравилось, а мне не нравилось то, что меня могли загнобить из-за ученых родителей, которые, якобы, помогают мне с продвижением в учебе, как, к примеру, считает профессор Горрис. Это все могло бы серьезно усложнить мою жизнь в этой академии, так что приходилось ухищряться, возвращаясь домой. И о том, чья я дочь, знали лишь некоторые преподаватели, ректор, ну, и моя лучшая подруга.

Чаще всего я использовала простенький амулет для отвода глаз, возвращаясь домой по вечерам после очередной смены в больнице, где подрабатывала, или еле выползая из местной библиотеки. Но каждый раз попадая в объятия младшего брата, которого растила практически сама, я вновь вспоминала, зачем все это делаю и почему терплю весь этот произвол.

Когда-нибудь, когда я закончу эту треклятую академию или, не дай Безликий, меня из нее выгонят, я уеду отсюда и заберу братишку с собой. У него должна быть иная жизнь, намного лучше той, что проживаю я. А ученые до мозга костей родители, пусть остаются исследовать своих обожаемых монстров.

— Мы дошли, — раздалось над головой, и меня аккуратно поставили на ноги на коврик у порога.

— Спасибо, — тихо произнесла я, смотря себе под ноги и кутаясь в холодный халат.

— Не за что, — мягко произнес парень. — Но в следующий раз предлагаю, выходя из дома, надеть что-то потеплее.

Я кивнула и уже повернулась, чтобы открыть дверь, но неуверенный оклик меня остановил.

— Может… может, сходим завтра вечером на свидание? — тихо спросил он. — Меня, кстати, Дар зовут.

Я прикусила губу и поджала одну ногу. Свидание? С тем, кто видел меня практически голой? Надеюсь, он понимает, кому это предлагает?

Но так и не найдя веских причин для отказа и понимая, что своего спасителя как-то отблагодарить надо, неуверенно кивнула и произнесла:

— Хорошо[GS1], сходим завтра на свидание. — И уже открыв дверь и перейдя через порог, повернувшись и улыбнувшись боевику, представилась: — Эмма, приятно познакомиться.

А после закрыла дверь и прислонилась к ней лбом.

Вот это приключение…

***

Дом встретил меня уютом и теплом. Напряжение последних минут отпустило, и вместе с осознанием происходящего накатила истерика. Меня трясло то ли от холода, то ли от еле сдерживаемого смеха, истерического смеха, но не хотелось будить брата, поэтому я старалась только тихонечко всхлипывать, придерживаясь за косяк двери непослушными, одеревеневшими и покалывающими пальцами. И, казалось бы, вот, уже успокоилась, но вспоминала лица патрульного отряда, и меня вновь разбирал смех. Наш профессор по психологии говорил, что это нормальная защитная реакция на стресс, и после нее, по идее, должны обязательно пойти слезы, да вот только реветь у входной двери в одном халате мне точно не хотелось, поэтому, собрав остатки сил, я титаническим усилием заставила себя направиться в сторону ванной.

Тело болело, тело кололо, тело горело, как при лихорадке, и тепло дома, которое всегда нежно обволакивало после холода улицы, кусалось как сторожевой пес, заставляя тихо поскуливать.

Домик был одноэтажным, но большим, и это, наверное, первый раз, когда я была благодарна всему живому, что мне не приходилось тянуть свое тело вверх по --">