Уилл Мюррей - Цвет страха

потерпели поражение.

— Не важно. Главное — война окончена, и теперь, когда Сэм Бисли мертв, его корпорация станет самой обычной фабрикой развлечений.

— Как у них дела?

— Ходят слухи о кадровых изменениях. Говорят, Микки Уэйзингера понизили, и Боб Бисли стал главой предприятия — не только по сути, но и по занимаемой должности.

— До тех пор, пока Сэм Бисли мертв.

Трубка помолчала и спросила:

— Вас не мучает совесть из-за того, что вы его убили?

— Я не убивал Сэма. Его обезглавил Чиун.

Из дальнего угла донесся скрипучий голос:

— Ты сломал его сердце, а значит, именно ты прикончил нашего любимого Дядю Сэма.

— Когда ты отрывал ему голову, он был еще жив. Значит, убил его ты.

Чиун резко повернул голову и вперил в ученика гневный взгляд.

— Это клевета!

— Нет, правда, и ты это знаешь.

Мастер Синанджу взмахнул гусиным пером, забрызгав стену чернильными каплями.

— Правда — это не то, что было на самом деле, а то, что записано в правдивых историях Дома Синанджу! — воскликнул он.

— Не вздумай взвалить на меня вину за гибель Сэма в своих лживых манускриптах! — пригрозил Римо.

— Я — победитель. Истории пишутся победителями, поэтому я напишу то, что сочту нужным.

— Вот как? Может быть, мне написать собственную историю?

— То, что ты напишешь, не будет значить ровным счетом ничего, — заявил Чиун.

— Посмотрим.

Мастер Синанджу хихикнул.

— А тут и смотреть нечего. Ты ведь будешь писать на своем грязном американском языке. Ни твои, ни мои последователи не смогут прочесть твоих записок.

— Почему это?

— Да потому, что через две-три тысячи лет ваш язык умрет.

— Вы слышали, Смит? — спросил Римо.

Но Харолд В. Смит уже дал отбой.

Римо тотчас повесил трубку и решительно приблизился к учителю, чтобы потребовать правдивого изложения событий.

Эпилог

По свидетельству истории, франко-американский конфликт 1995 года начался и завершился бомбардировкой парка «Евро-Бисли» и длился трое суток.

По окончании военных действий участники, как это обычно бывает, немедленно забыли о разногласиях, подписали ничего не значащие соглашения, раздали всем подряд ордена и медали, обменялись обещаниями дальнейшего сотрудничества и выдали заложников.

История не сохранила сведений о судьбе поджигателя войны, не сохранила даже его имени.

Впрочем, Микки Уэйзингер отлично знал, как его зовут.

На следующее утро после завершения конфликта Микки вошел в свою контору и увидел рабочего, соскребавшего с двери кабинета его имя.

— Что здесь происходит, черт побери?

— Теперь ты — второй по уровню оплаты экс-президент компании, раздался из-за двери до боли знакомый голос.

Уэйзингер вошел в кабинет и увидел Боба Бисли, с комфортом устроившегося за его столом.

— Кто назначил тебя президентом? — вскричал Микки.

— Дядя Сэм. Я говорю от его имени. Так было, и так будет всегда.

— Дядя Сэм? Разве он не погиб? Конечно, официальных сведений не поступало, но я слышал передачу из Франции, да и вы вернулись в одиночестве...

— Нет, я вернулся не один, — проговорил Боб со значением и положил руку на герметичный сосуд, стоявший на его столе. Бывшем столе Микки Уэйзингера. К сосуду был подключен небольшой баллон, на котором была выведена трафаретная надпись: «ЖИК».

— Значит, он жив?

— Ну, скажем так, сейчас он не в лучшей форме.

— Что?!

— Наши врачи сказали, что я вовремя погрузил Сэма в жидкий кислород и спас его мозг от смерти. Теперь нам нужно подходящее тело, чтобы нахлобучить на него голову, и тогда корпорация Сэма Бисли вновь приступит к делам. Как в старые времена.

С этими словами Боб развернул сосуд, на другой стороне которого оказалось прозрачное окошко. За стеклом виднелось замороженное одноглазое лицо Дяди Сэма Бисли.

Дверь за спиной Микки Уэйзингера мягко закрылась, не оставляя ему ни малейшей надежды...

--">