Доминик Сильвен - Кобра

Поразительно.

Мне было известно, что Поля сейчас вывернет наизнанку, а потом он забудется, лежа на паркете в этой большой благоустроенной квартире, которую он так жаждал иметь и которую так полюбил. И ни одна из этих низменных деталей не ускользнет от его незамутненного сознания. Разумеется, на мгновение я представляю себя на его месте. Странно, но я ему сочувствую. Вот уж чего трудно было ожидать. Поль - законченный негодяй, но при этом - человеческое существо. И я, несмотря на все со мной приключившееся, я тоже человеческое существо. И как существо к существу, как человек мыслящий - к человеку, испускающему дух, я испытываю к нему сочувствие. Трогательно до слез.

Но этот краткий миг сострадания не помешает мне уничтожить остальных. Одного за другим. Конечно, они станут защищаться и мне будет все трудней. Но я пойду до конца. Терпение у меня - как у жителей Текилы, мексиканское, почти безграничное. Сила - непостижимая, откуда только берется. А воображение - пугающее. В детстве, пока по малолетству мне не удавалось с ним справляться, его укрощать, оно мучило меня. Потом, прирученное, не раз подсказывало мне выход.

Скрюченное тело Поля, в пижаме, у моих ног, напоминает мне, что я - кобра. Я сплю под цветком агавы. Под солнцем Текилы. Под солнцем Нового Света. Кобры, или очковые змеи, обитают в Африке и в Азии. Ну и что с того? Какая разница. Я сплю там, где мне нравится. И когда я сплю, создается впечатление, что я в коме. Но кома у кобры не имеет ничего общего с потерей чувств и сознания у человека. Моя кома - это лишь долгое ожидание, мой яд - ненависть. Я могу его впрыснуть или плюнуть им в глаза и выжечь их.

Viva el cobra!

2

Ноябрь 2000 г.

Ей потребовалось не больше минуты, чтобы решить, где она проведет остаток ночи. Просто надо позвонить по телефону хорошему человеку в удачный момент. Услышав голос Крила и убедившись таким образом, что он дома, Мартина тотчас же выключила мобильник: лучше нагрянуть неожиданно.

С Крилом Голландцем она познакомилась, когда, еще будучи лейтенантом, служила в полицейском участке 8-го округа. К ним в участок поступило несколько анонимных звонков: какая-то чокнутая грозила устроить стрельбу в кабаре, где выступали мужчины-стриптизеры, и хозяин заведения обратился в полицию. Мартине Левин, пришедшей в кабаре, ничего не стоило смешаться с толпой, которую составляли исключительно женщины. У молодого человека, в противоположность другим членам труппы, был настоящий талант танцовщика. Крил подыскивал себе работу поинтереснее, а тем временем, коль скоро в кабаре ему хорошо платили, охотно делал свое дело.

Крил и Мартина поняли друг друга с полуслова. Ему нравились такие девицы: пухлый рот, холодный взгляд, оружие, наручники. «Это такая редкость», - сказал он с приятным акцентом. Он был светловолос, строен, а ягодицы у него были как у Михаила Барышникова. Встречались они от случая к случаю. Сколько времени она уже не была у него - месяц… полгода, больше? Да это и не важно. Крил - если проглотить «к» и растянуть «р», имя звучало как урчание рассерженной кошки - жил на авеню Клиши.

Мартина поставила мотоцикл и огляделась. Было около часа ночи, улица еще жила своей привычной жизнью. Оживленное кафе, закрытая цветочная лавка. Несколько африканцев, обсуждающих что-то у края тротуара: по улице разносились мелодичные фразы и смех. Автобусная остановка с афишей фильма, в котором снялись актер и певец Патрик Брюэль и какая-то неизвестная актриса. «А он слегка постарел, но ему идет. До чего сексуален», - подумала Мартина. В это время суток и в теперешнем своем состоянии она готова была переспать хоть с оравой мужчин. Образ Алекса Брюса, ее недавно, совсем недавно потерянной любви, переместился куда-то в дальний уголок сознания. Весьма полезная способность убирать на время свои эмоции. Хотя бы на остаток ночи.

Воительница на охоте. Жаждущая удовлетворения.

Мартина знала, что получит его с танцующим Голландцем - молодым человеком, мгновенно возбудившим в ней желание. Стоило ей увидеть его в узких блестящих плавках, расхаживающим по сцене вперевалку в компании четырех других парней перед сворой орущих женщин. Тростинка, которую так и хочется согнуть, когда ты не в духе. Как-то в гримерной он ей сказал, что она первая, кто произносит его имя правильно. Враль несчастный.

Не спросив, кто там, он открыл дверь. В голубом махровом халате, с мокрыми волосами, зачесанными назад, - он, по-видимому, только что --">