Юрий Борисович Андреев - Наследник

— Товарищ подполковник, я по поводу вчерашнего происшествия.

— Из МУРа кого-нибудь вызвали? — поинтересовался Захарыч.

— Смысла нет: работяги в поисках клада все развалины вокруг переворошили. Наши ребята сами их опросили, потом пошарили на всякий случай вокруг — никаких намёков на тайник. Как с находкой поступим?

Захарыч недовольно вскинул брови:

— Давай её сюда.

Участковый исчез и вскоре вернулся с потёртым импортным кейсом в руках. «В 70-е годы такие чемоданчики покупали, чтобы выглядеть солидно, — вспомнил подполковник. — Удобная штука: бутылок шесть, если не больше помещалось». Он отщёлкнул замочки и поднял крышку. В нос ударило запахом лежалой бумаги. «Решили: пачки стодолларовых купюр завёрнуты, — хмыкнул подполковник, складывая клочки пожелтевшей газеты. «Московский комсомолец», март 1995-го, — надо же, больше пяти лет пролежал»…

Отложив содержимое в сторону, Захарыч внимательно осмотрел кейс изнутри, и обнаружил в боковом кармашке, завалившиеся в самом углу потёртые кожаные корочки, внутри которых находился паспорт. Подполковник раскрыл его и задержал взгляд на фотографии: «Чем-то напоминает одного давнишнего приятеля». Он заглянул в паспортные данные: Плесков Евгений Алексеевич, 47-го года рождения, прописан: г. Москва, Пролетарский проспект. Плесков, Плесков…Неприятно, когда в самую что ни на есть нужную минуту заклинивает память. Захарыч скользнул невидящим взглядом по стройным рядам папок со служебными инструкциями, словно надеялся получить ответ за строго поблескивающими корешками, затем снова раскрыл документ на странице с фотокарточкой молодого Плескова, и тут его осенило: Женька! Не веря до конца своей догадке, подполковник поднёс паспорт ближе к настольной лампе и накинул очки на нос.

И вдруг скользнул по матовой поверхности шаловливый лучик, и глаза на фотографии ожили. Зрачки блеснули (подполковник готов был в этом поклясться), и … угасли в некстати задрожавшей руке. Раздосадованный, как мальчишка, Захарыч стал вертеть фотографию так и сяк, но больше признаков жизни она не подавала. Осознав безнадёжность затеи, он достал сигарету, поджёг и сосредоточенно затянулся: «Женька, без сомнения, он. Помнится, познакомились где-то в середине 70-х, я в лейтенантах дохаживал, а ему уже было чуть за 30»…

— Знакомого признали? — деликатно заметил участковый.

Захарыч, не поднимая головы, кивнул, и, перевернув страницу, вгляделся в фотографию 45-летнего Женьки. «Этого встреть случайно, прошёл бы мимо, — с удивлением подумал он. — Куда что делось: два разных человека. Как время людей меняет»…

С громким хлопком распахнулась настежь плотно прикрытая форточка, впустив в комнату струю сырого мартовского воздуха. Разомлевший от жара старых чугунных батарей Захарыч невольно поёжился. «Своих дел невпроворот, а тут ещё в жизненных перипетиях старинных знакомых копайся», — мелькнула подленькая мыслишка. Но он тут же устыдился и погнал её прочь. По правде говоря, такого, чтобы близкий приятель попал в серьёзный переплёт, в его многолетней оперской практике ещё не встречалось. На мгновение даже стало как-то не по себе. «А почему, собственно, что-то должно было случиться, — немного поразмыслив, решил подполковник. — Скорей всего, спёрли или сам потерял, какая теперь разница. Получил новый документ, и спокойно живёт и здравствует. Достаточно одного звонка, чтобы всё разъяснить».

Рука потянулась к телефонной трубке, и замерла на полпути: «Больше десятка лет не виделись, с самого конца перестройки. Может, его там нет давно»…

— А куда расселили публику из снесённых построек? — поинтересовался Захарыч у участкового.

— По окраинам. В основном в Южный округ, где вы раньше служили.

Подполковник встал и подошел к окну. Из форточки по-прежнему несло шумами улицы, но теперь к гулу моторов и скрежету шин примешивался тягучий звук. «Колокол», — сообразил Захарыч и невольно прислушался. Слегка надтреснутое звучание показалось ему знакомым, смутно напоминавшим о чём-то, связанном с Женькой.

— В Замоскворечье давно служишь? — повернулся он к участковому.

— С 75-го, как из армии вернулся. Сначала в патрульно-постовой службе в отделении, потом сюда перевели.

— Церковь, в которой колокол сейчас звонит, знаешь?

Участковый утвердительно кивнул:

— Конечно, по Вишняковскому переулку храм Крестника вашего — Николы на Кузнецах стоит. В советское --">