Ю Несбё - Кровавая луна

за происходящим. Если они станут кричать и угрожать, я бы хотела, чтобы ты вышел на крыльцо и… ну ты понимаешь, выглядел как коп, чтобы они отвалили. Слушай, я вполне уверена, что до этого не дойдёт, но я бы чувствовала себя более безопасно под твоим присмотром.

Харри некоторое время изучал её.

— Окей, — сказал он просто.

Люсиль была удивлена. Не слишком ли легко он позволил уговорить себя? В то же время в его глазах было нечто непоколебимое, заставившее её поверить ему. С другой стороны, она верила и Адонису. И режиссёру. И продюсеру.

— Я ухожу, — сказала она.

Харри Холе держал стакан в руке. Слушал практически беззвучное шипение тающих кубиков льда. Не пил. Он был на мели, на самом дне, и собирался насладиться этим напитком на улице. Его взгляд сосредоточился на одной из картин на стене за барной стойкой. Это была фотография одного из любимых писателей его молодости, Чарльза Буковски, на фоне фасада «Тварей». Бен говорил ему, что она была сделана в семидесятые. Буковски стоял в обнимку с приятелем на рассвете, оба были в гавайских рубашках, глаза блестят, зрачки размером с булавку, с триумфальной улыбкой, будто они только что достигли Северного Полюса после изнурительного путешествия.

Харри опустил глаза и взглянул на кредитную карту, которую Бен бросил на барную стойку перед ним.

Лимит исчерпан. Пусто. Ничего не осталось. Миссия выполнена. Она заключалась в том, чтобы пить до тех пор, пока действительно не останется ничего. Ни денег, ни дней, ни будущего. Всё, что ему оставалось, это проверить, хватит ли ему смелости — или трусости — закончить всё это. Под матрасом в его комнате в гостевом доме лежал пистолет «Беретта». Он купил его за двадцать пять долларов у бездомного парня, живущего в одной из голубых палаток вдоль Скид-Роу. В пистолете было три пули. Он положил кредитную карту на ладонь и сжал её пальцами. Повернулся, чтобы посмотреть в окно. Посмотрел на пожилую даму, гордо идущую к парковке. Она была такой маленькой. Лёгкая, хрупкая и сильная, как воробей. Бежевые брюки и подобранный в тон короткий пиджак. Было что-то из восьмидесятых в её устарелой, но со вкусом подобранной одежде. Она шла так же стремительно, как входила в бар каждое утро, появляясь эффектно для аудитории от двух до восьми человек.

— Люсиль пришла! — провозглашал Бен, прежде чем безо всяких просьб начать для неё смешивать её обычный яд, виски сауэр.

Но не то, как она входила в комнату, напоминало Харри его мать, умершую от рака в онкологической клинике «Радиум», когда ему было пятнадцать, всадив тем самым в его сердце первую пулю. А мягкий, улыбчивый и в то же время грустный взгляд Люсиль, говоривший о добром, но покорном сердце. То беспокойство, с которым она расспрашивала кого-то о последних новостях, их здоровье, любовной жизни, друзьях и родных. И то уважение, которое она проявила к Харри, позволив ему мирно сидеть в самом конце барной стойки. Его мать, неразговорчивая женщина, которая была серым кардиналом семьи, её нервным центром, которая тянула за ниточки так незаметно, что любой мог с лёгкостью поверить, что это отец принимал решения. Его мать, которая всегда была готова тепло его обнять и всегда его понимала, которую он любил больше всех на свете, и ставшую, впоследствии, его ахиллесовой пятой. Как в тот раз, во втором классе, когда послышался мягкий стук в классную дверь, и показалась его мать с коробкой для завтрака, которую он забыл дома. Лицо Харри автоматически засияло при виде её, пока он не услышал смех некоторых одноклассников. После этого он вылетел из класса к ней в коридор и яростно отчитал за то, что она его позорит, она должна уйти, еда ему не нужна. Она лишь грустно улыбнулась, отдала коробочку с завтраком, погладила его щёку и ушла. Позже он об этом не заговаривал. Разумеется, она всё поняла, как всегда понимала. И когда он отправился спать в тот вечер, то тоже понимал, что не она была причиной его смущения. А то, что все вокруг увидели. Его любовь. Его уязвимость. В последующие годы он несколько раз порывался извиниться, но, вероятно, это показалось бы просто глупым.

Облако пыли поднялось над посыпанной гравием площадкой перед баром, окутав на мгновение Люсиль, которая старалась удержать на месте солнцезащитные очки. Он увидел открывающуюся пассажирскую дверь «Камаро» и выходящего из неё мужчину в солнечных очках и красном поло. Он встал перед машиной, загораживая Люсиль путь.

Харри ожидал --">