Андрей Анатольевич Посняков - Тайна синих озер

сделалось каким-то плаксивым, женским. Но тут же вновь стало строгим:

— Тебе зачем отгулы-то?

— Говорю же, сын в институт хочет… Надо в Ленинград ехать, родичей проведать. Что там да как…

— Дак в общежитие же можно.

— Да будет ли еще общежитие-то?

— Эх, Семен, Семен, без ножа ты меня режешь… В самую страду!

— Так пахоту-то закончили… Уж и проборонили.

— А сенокос?

— Побойся бога, Аркадьич! До сенокоса-то еще недели две как раз и будет. Я к тому времени вернусь.

Тракторист вытер выступивший на лбу пот: на левом запястье его было наколото небольшое сердечко и две буквы — «И» и «М». Имя давней зазнобы, грехи юности…

Стоявший на несгораемом шкафу, слева от портрета товарища Хрущева, репродуктор вдруг захрипел и разродился гнусавым голосом диктора:

— А теперь — концерт по заявкам радиослушателей. Для знатной доярки Ирины Матвеевны Кузяевой из колхоза имени Девятнадцатого партсъезда передаем песню Лидии Руслановой…

— Вот и с фермы навоз вывозить некому… — убавив звук, посетовал председатель. — В эмтээсе-то тебя бы не отпустили!

Семен Крокотов лет семь проработал тем же трактористом на машинно-тракторной станции, которая обслуживала пять местных колхозов и два совхоза. Вот уж там — да… там работы хватало: здесь пахоту кончишь, давай в соседний колхоз, потом — в совхозы… Только поздней осенью и отдыхали. А вот когда МТС ликвидировали да технику по колхозам-совхозам раздали, тогда полегче стало… трактористам-то. Председателям же — только лишняя головная боль! ГСМ достань, запчасти выбей, механиков толковых найди…

— В эмтээсе — да-а… — согласно кивнув, Крокотов спрятал улыбку — понял уже: сдался председатель, отпустит.

— Слышь, Семен… Ну давай хоть неделю, не две…

Сошлись на десяти днях — на декаде. Отпустил Иван Аркадьевич своего колхозника, коль такое дело — сын. Да и тракторист Семен — толковый.

— Вот спасибо, дорогой ты мой Иван Аркадьич! Вот спасибо! Вернусь — отработаю.

— Ты еще поклонись! — хмыкнув, пригладил усы Чайкин. — Погодь прощаться-то. Про укрупнение районов слышал?

— Дак по радио говорили…

— Смотри, не дай бог в Озерск лыжи навостришь! А что? В леспромхозе, говорят, заработать можно.

— Да ты что, Аркадьич! — выкатив светлые глаза, Крокотов вполне искренне всплеснул руками. — Чего еще не хватало — Озерск! Там и жить-то негде…

— Говорят, общежитие в бараках дают. Только неизвестно, на самом-то деле дают ли?

— В бараках! — Семен сплюнул бы, да постеснялся. И только презрительно хмыкнул: — Зачем мне барак, когда у меня своя изба имеется? Да и не поедет Зинка в барак.

Зинка — Зинаида — так звали жену Крокотова, доярку.

— Ну и молодец, что не поедет, — председатель довольно усмехнулся, но на всякий случай погрозил пальцем. — Ладно. Успешно съездить. Деньги подальше положи, спрячь, а то в дороге-то люди всякие… Вот у меня в прошлом году сват… А впрочем, ты слышал, наверное…

Зайдя домой, Семен быстро переоделся, натянул синие довоенные галифе, еще вполне хорошие и имеющие вид. Почистил наконец сапоги, набросил на плечи недавно купленный в сельпо серый шевиотовый пиджак, на голову — серую кепку и, прихватив небольшой чемоданчик, споро зашагал на большак.

Недолго и стоял — минут через двадцать поймал попутный лесовоз. Забравшись в высокую кабину, благодарно кивнул водителю — молодому белобрысому парню:

— Вот спасибо, друг! Не знаешь, в Озерске в Доме крестьянина места есть?

— Так должны быть. Шабашников сейчас нет, шефов тоже — не сезон.

Парень с треском врубил передачу, и тяжелый ЗИС-151 с прицепом-роспуском, полным только что напиленных хлыстов, медленно пополз по грунтовке, шумно ныряя в глубокие коричневато-бурые лужи.

Часа через полтора показался Озерск, недавний райцентр, насчитывающий около двух тысяч жителей. Леспромхоз, колхоз «Авангард», кустовая больница, промкомбинат… Еще — школа, почта, сберкасса, Дом пионеров и школьников. Да, и сельскохозяйственное училище на сто человек. Вообще-то центральная усадьба колхоза, но — раз уж был райцентром — считался городом.

— Ну, однако, приехали…

Водитель лесовоза тормознул недалеко от главной площади, никакого названия не имевшей, вернее, называвшейся просто — Площадь. Рядом на пригорке — стадион, за ним — клуб, построенный еще пленными немцами. На самой же площади — кирпичный автобусный павильон, универмаг --">