Владимир Петрович Кузнецов - Волчья ночь

странности, все несообразности, все кровавые загадки этой ночи соединились в единое целое, в чёткую, хотя и запредельно жестокую систему.

Я вдруг осознал, что мои кулаки сжаты до боли.

По-существу, вся информация, полученная в эту ночь, всё увиденное и услышанное, прямо или косвенно указывало на убийцу. Надо было лишь правильно осмыслить факты – и простой вывод напрашивался сам собой.

Теперь я знал, что на уме у Волка. Я знал, как он собирается поступить дальше. Я даже знал, кто он такой.

А главное – я понял, что надлежит сделать мне.

Я проверил пистолет – в обойме осталось ещё три пули. Что ж, более чем достаточно.

Я вышел из гаража и пошёл к погружённому во мрак дому. Шея саднила всё ощутимее, но я перестал обращать на это внимание.

В доме царила та же мёртвая тишина.

Я включил фонарь и осветил коридор. Он был пуст, только едва уловимый запах пороховой гари в воздухе напоминал о недавней перестрелке.

Я прошёл по коридору несколько шагов, остановился возле двери кабинета. Скользнул лучом фонаря по комнате, осветив труп Глеба Эдуардовича, потом перевёл луч чуть вбок, одновременно освещая и часть коридора, и край комнаты.

Я посмотрел в темноту, которая клубилась в неосвещённой части коридора, и прислонился плечом к дверному косяку.

– Знаешь, Волк, – произнёс я, стараясь, чтобы голос мой прозвучал достаточно громко и отчётливо, – ты умеешь прятаться. И всё-таки я попробую тебя отыскать. Но сначала я хочу тебе немного рассказать о себе, прежде чем я тебя найду.

Я сделал паузу. Ответом мне была та же тишина. Погружённый во мрак дом молчал.

– Я в жизни переменил много профессий, правда, в основном по молодости. Как, кстати, и ты. Ну, ещё, конечно, столько лет забрала служба… Но, знаешь, я об этом не жалею. К тому же и в армии у меня было тоже много разных специальностей. Знаешь, какая последняя?.. Системный аналитик. Меня учили объяснять и сопоставлять факты. Нет, ты не подумай, я не хвастаюсь. Просто я хотел сказать, что действительно сменил чертовски много профессий, – я усмехнулся, – даже самому не верится, как вспомню. Но вот кем мне ещё не доводилось быть, так это… воскресителем мёртвых.

Я резко развернул луч фонаря и остановил его прямо на трупе Глеба Эдуардовича, который всё так же полусидел-полулежал в пяти шагах от меня.

– Подъём, друг мой. Комедия окончена.

Мертвец не шелохнулся. Его полуприкрытый глаз с каменной оцепенелостью глядел в пространство.

– Знаешь, что меня навело на мысль, кто ты такой? – произнёс я. – Комната наверху. Там куча твоих кассет, ты ведь меломан. А больше всего любишь Высоцкого. Кстати, я заметил название кассеты, которая лежала там поверх остальных – «Охота на волков». Твоя любимая песня, правда? Об этом мне и хотела сказать твоя жена, когда ты прервал её на полуслове пулей. Ты ведь ждал, когда мы уйдём, чтобы скрыться самому. А тут услышал её слова и запаниковал. И стал стрелять. Боялся, что я смогу подметить аналогию и догадаюсь, откуда взялась эта твоя кличка – Волк. Как будто я и без того не мог всё сопоставить.

…Я говорил медленно, почти лениво, но мысли мои неслись лихорадочной чередой.

Если я возьму Волка живым, его, как пить дать, отправят в психушку. Он гениальный имитатор – он сыграет и сумасшедшего. К тому же он и без того ненормален – так что ему, собственно, почти не придётся актёрствовать и симулировать. Но даже если его каким-то чудом и осудят по-настоящему, то смертной казни в нашей самой гуманной стране всё равно нет. И он будет довольно комфортабельно существовать ещё чёрт знает сколько лет. А если дело ограничится психушкой (как, скорее всего, и случится), его могут даже когда-нибудь и выпустить – мало ли, до каких высот «гуманизма» дойдут в скором будущем наши так называемые «защитники прав человека». При твоём уме и изобретательности, Волк, ты, я уверен, найдёшь способ в конце концов оказаться на свободе…

Ну нет, хладнокровная тварь, не всё так просто. Я видел в газетах фотографии мужчин, женщин, детей, стариков, которых ты убил. Обычные лица нормальных и хороших людей. И я видел у моих друзей из «убойного отдела» фотографии того, что ты с ними сделал… Ты ведь ни щадил никого, никогда. Поэтому и сам не заслуживаешь пощады.

Но я, в отличие от тебя, не убийца. И поэтому я

--">