Наталия Николаевна Антонова - Убийство в новогоднюю ночь

сюда дочь на канате. А на этот раз умудрилась и жениха дочери притащить. Видно, хочет познакомить его с Ефимом. Говорят, что парень занимает солидный пост в какой-то фирме. Вот Лопырева и надеется произвести на Ефима хорошее впечатление будущим зятем. «Ох, и лиса, – думала Мелихова. – А Ефим что, он с самого появления Дарьи на свет записал ее в свои племянницы. Хотя какая она ему племянница?» – старая тетка мысленно сплюнула от досады.

Еще одной претенденткой на наследство могла стать Диана Артемьевна Овчинникова. Ну и что, что она всего лишь помощница по хозяйству. На самом деле весь дом в ее руках. Сам Масальский зовет ее домоправительницей. Судя по всему, в руках Дианы не только дом. Не зря она присутствует на всех совещаниях Ефима с его поверенными и нотариусом.

Мелихова не раз пыталась подслушать, о чем беседует Ефим с деловыми людьми. Но услышать ей мало что удавалось, так, одни обрывки, которые она исправно пересказывала племяннице Марии. Потом они вдвоем судили, рядили, пытались составить общую картину. Обеим женщинам казалось, что Ефим Масальский уже не единожды менял свое завещание. Судя по тому, что удалось услышать Мелиховой о предпоследнем завещании, в нем все делилось между всеми условно родными Ефиму. Племянницу Машу это никак не устраивало. Потом просочилось уточнение, что основная часть достанется Ираиде, сколько-то Диане и Артемию.

С Артемием вообще была непонятка, отчество у парня было Ефимович, хотя, исходя из известных им фактов, Артемий никак не мог быть сыном Ефима. И все-таки Ефим его любил и заботился о нем, как о родном сыне. Оставалось неизвестным, сколько именно отпишет Диане и Артемию Масальский. Всем остальным полагались крохи. В том числе и Мелиховой.

Ольге Геннадьевне было обидно не за себя, а за Сонечку. Она жаловалась племяннице и плакала: «Маша, ты ведь знаешь, сколько лет я при вашей семье. Не всегда Ефим как сыр в масле катался. Помню я, как Яша, отец его покойный, надрывался, чтобы семью прокормить. А хозяйство было на нас с тобой».

– Не плачь, тетя Оля, – говорила племянница, – разве теперь кто помнит добро.

– Как же Сонечка? – спрашивала тетка.

– Сонечку мы не бросим, – уверяла ее племянница.

А в последние полгода к Ефиму зачастил какой-то мужик. Кто он, узнать Ольге Геннадьевне никак не удавалось. Диана молчала как партизан, хоть Мелихова подкатывалась к ней с разных сторон, и ластилась, и обиду выказывала, мол, она не чужой человек, а от нее в доме секреты держат.

– Секреты это сугубо деловые, – сухо отвечала домоправительница, – и вас они, Ольга Геннадьевна, никаким боком не касаются.

– Да как же такое может быть? – всплескивала руками старая тетка. Но Овчинникова отмалчивалась, давая понять, что она уже все сказала.

– Вот и думай что хочешь, – ворчала себе под нос Мелихова. Однажды она даже решилась на отчаянный поступок, подкараулила мужика этого, когда он вышел из кабинета Ефима, и предложила ему попить чаю. Дианы в это время поблизости не было.

Мужик как-то странно посмотрел на Ольгу и, не проронив ни слова, вышел из дома, сел в свою машину и уехал.

– Даже спасибо не сказал, – жаловалась она потом на невоспитанность незнакомца племяннице.

– А ты сама, тетя Оля, что о нем думаешь? Кем он может быть?

– Понятия не имею, – пожимала плечами Мелихова, – так-то он вроде на полицейского похож.

– Господь с тобой, тетя Оля, – испуганно вскрикивала Мария Климова, – какие у Ефима могут быть дела с полицией?

– Никаких, – соглашалась тетка.

Несмотря на то что до встречи Нового года оставалось еще много времени, часы не так давно пробили полдень, вся разношерстная семья собралась в большой гостиной, где стояла наряженная елка, упираясь пикой в потолок. Большой стол еще не только не был накрыт скатертью, но даже и не разложен. Это никого на данный момент не волновало, так как обедать гостям было предложено в столовой. Но час обеда пока не наступил.

Собравшиеся люди держались не все вместе, а кучками, как сейчас говорят, по интересам. Только Захар Яковлевич Масальский, брат хозяина, сидел в полном одиночестве на плюшевом диване темно-зеленого цвета и делал вид, что поглощен чтением газеты.

На самом деле никакая газета его не интересовала и глаза его, не двигаясь, смотрели между строк. Захар чувствовал себя на этом сборище, как он называл про себя собрание родственников, неуютно. Ему с самого начала не хотелось сюда ехать. Когда ему позвонила Диана --">