Джеффри Дивер - Оружие

а я помогу тебе.

Объект продолжал сидеть пассивно. И молчать.

Эндрю это устраивало; он вряд ли ожидал немедленного признания. К счастью этот парень его не разочаровал. Да он и не хотел его (быстрого признания), по сути. Нельзя доверять тем, кто слишком быстро сдается.

Наконец он сказал:

— Жак, я знаю имена всех твоих коллег в университете и в газете, где ты работаешь.

Это был талант Эндрю — он годами изучал искусство ведения допросов и знал, что людям гораздо легче противостоять угрозам в свой адрес, чем в адрес своих друзей и близких. Последние два дня Эндрю потратил на то, чтобы узнать все возможные факты о людях, близких к Беннаби. Он составил списки слабых мест и страхов каждого человека. Это была огромная работа. И она всегда приносила плоды. Без труда — ничего не выйдет.

В течение следующих нескольких часов Эндрю ни разу не угрожал самому Беннаби; но он был безжалостен в угрозах своим коллегам. Разрушая карьеры, раскрывая возможные романы, ставя под сомнение усыновление ребенка... Даже предполагая, что некоторые из его друзей могут подвергнуться физической расправе. Дюжина конкретных угроз, две дюжины, предлагающих конкретные детали: имена, адреса, офисы, машины, на которых они ездили, рестораны, которые они посещали.

Но Жак Беннаби не сказал ни слова.

— Ты знаешь, как легко было тебя похитить, — пробормотал Эндрю. — Мы вырвали тебя с улицы, как цыпленка из клетки уличного торговца. Думаешь, твои друзья в большей безопасности? Люди, которые тебя похитили, вернулись в Алжир, ты знаешь. Они готовы сделать то, что я скажу.

Объект только уставился на него в ответ.

Эндрю на мгновение рассердился. Он прочистил горло и вышел из комнаты, выпил воды, пытаясь успокоиться.

Еще три часа он продолжал допрос. Беннаби внимал всему, что говорил Эндрю, казалось, но он ничего не сказал в ответ.

Черт возьми, он хорош, подумал Эндрю, стараясь не выдать своего разочарования. Он взглянул на часы. Прошло почти девять часов. А он так и не выяснил ни одного факта об оружии.

Что ж, теперь пора было заняться серьезными делами.

Он пододвинул стул еще ближе.

— Жак, ты не помогаешь. И теперь, благодаря своему отказу от сотрудничества, ты подверг риску всех своих друзей. Насколько эгоистичным ты можешь быть? — огрызнулся он.

Тишина.

Эндрю наклонился ближе.

— Вы понимаете, что я был сдержан, не так ли? Я надеялся, что вы будете более сговорчивы. Но, видимо, вы не воспринимаете меня всерьез. Думаю, я должен доказать, насколько серьезно это дело. Мои намерения они... они не пустой звук!

Он потянулся в карман. Он вытащил распечатку компьютерной фотографии, сделанной вчера. На нем были изображены жена и дети Беннаби во дворе их дома в окрестностях Алжира.

Четверг

Полковник Петерсон находился в своем гостиничном номере в центре Рима. В 4:00 утра его разбудил защищенный мобильный телефон.

— Да?

— Полковник. — Звонившего звали Эндрю. Его голос был неровным.

— Да, да. Так что он тебе сказал?

— Ничего.

Полковник пробормотал:

— Вы просто скажите мне, что он сказал, а я выясню, важно ли это. Это моя работа. — Он включил свет и нащупал ручку чтобы начать записывать.

— Нет, сэр, вы не поняли, я имею в виду, что он не произнес ни слова.

— Ни одного... слова?

— Более шестнадцати часов. Совершенно беззвучно. Все это время. Ни одного чертова слова. Никогда такого не было за все годы моей работы в этом бизнесе.

— Он был близок к тому чтобы заговорить? Он сломлен? Может он на что-то намекнул?

— Я... Нет, я так не думаю. Я даже угрожал его семье. Его детям. Никакой реакции. Мне нужна еще неделя. И мне придется выполнить некоторые из моих угроз. Иначе он поймет что мы ничего ему не сделаем.

Но Петерсон знал, что они и так находятся на зыбкой почве, похищая человека, который не был известным террористом. Все вместе они играют в игру без правил. Он не осмелился бы похитить или подвергнуть опасности коллег профессора, не говоря уже о его семье. Это лишние подозрения, лишняя шумиха. Это в конце концов другая страна.

— Нет, — медленно произнес полковник. — На этом пока все. Вы можете вернуться в свое подразделение. Мы перейдем ко второй фазе.

Женщина была одета консервативно: блузка с длинными рукавами и светлые брюки. Ее темные, каштановые волосы были убраны назад, и на ней было минимум косметики. Так же никаких украшений, исключение составили маленькие часики с --">