Павел Алексеевич Астахов , Татьяна Витальевна Устинова - Чудо-пилюли

из примерочной.

– Ничего не выбрали? – огорчилась девушка-красавица, когда я свалила на стол перед ней все магазинное тряпье оптом.

– В другой раз, – лживо пообещала я и вышла из закутка с примерочными в торговый зал.

Странное дело: на манекене та же самая жуткая фуксия смотрелась очень даже неплохо. Это, наверное, потому, что манекен пластмассовый, у него лицо идеально гладкое, нежно-розовое и с роскошным шелком не контрастирует. А у меня, скажем честно, небезупречная кожа «слегка за сорок».

Эх… Я отвернулась от раздражающе красивого и вечно юного манекена и поискала глазами место, где можно присесть.

Ноги у меня тоже «40 плюс», их надо беречь, а Натка с тачанкой, полной нарядов, проторчит в примерочной не меньше получаса…

– Идем отсюда! – кто-то цапнул меня за локоть и повлек к выходу из магазина.

– Ты? – искренне удивилась я, оглянувшись и увидев сестрицу.

Натка выглядела строгой и даже злой, что нетипично: обычно шопинг приводит ее в наилучшее расположение духа. Впрочем, она же ничего не купила: в руках ни тряпок, ни пакетов.

– Ты ничего не выбрала? Не узнаю тебя, – вслух удивилась я.

– Я, знаешь, сама себя не узнала, – ворча, как сердитый медведь, сестра выволокла меня на улицу и потащила вдоль витрин. – На животе жир! На боках жабры! На шее морщины! И будто даже ростом меньше стала – ну, чисто карликовый бегемот!

Я резко затормозила, вынудив остановиться и разогнавшуюся сестрицу:

– Ты тоже?!

– В смысле? – Натка недоуменно моргнула.

– Я посмотрела в зеркало – и увидела там не себя, а какого-то старого крокодила! – пожаловалась я.

– Да? – горестные морщинки на лбу сестрицы разгладились. – Так это не в нас с тобой дело, стало быть. Эти идиоты в кабинках со светом намутили и зеркала неправильно повесили, вот мы и выглядим в них как старые кошелки! А я-то чувствую, что кривое зеркало…

Она развернулась к витрине, у которой мы остановились, и погляделась в зеркальное стекло:

– Ну, вот же! Высока, стройна, бела… Совсем другое дело!

– Угу, – я тоже посмотрела на пару вполне прекрасных дам в зазеркалье. – Мы еще очень даже ничего…

– И вовсе я не толстая, – Натка, уже успокаиваясь, огладила свои бока. – Так, идем пить кофе с пирожными, мы еще можем себе это позволить, а нервы надо как-то успокоить, я такой стресс пережила, ты не представляешь…

– Прекрасно представляю, – я возразила, но не против кофе с пирожными.

Запить-заесть пережитый ужас представлялось правильным решением.

Ух какая страшненькая бабуська явилась мне в зеркальном омуте примерочной кабинки… Как вспомню – так вздрогну! Неужели я действительно становлюсь такой? Ладно, положим, сейчас виноваты кривые зеркала и плохой свет, но что будет через десяток лет?

– Надо что-то делать, – поразительно точно попав в мои скорбные мысли, вздохнула Натка, когда мы уже сидели в кафе. – Я не хочу становиться некрасивой бабушкой. И не смогу! Я, если буду видеть в зеркале такой ужас, руки на себя наложу! Дряхлые, морщинистые руки в пигментных пятнах, со скрюченными пальцами, изуродованными артритом…

– Ну, ну, Остапа понесло, – я усмехнулась, но невесело. Видение морщинистой бабули в зеркале преследовало и меня тоже. – Не драматизируй, пожалуйста. Для своих лет ты на редкость хорошо выглядишь.

– Вот! Для своих лет! – Натка голосом выделила местоимение. – А мне уже… не буду говорить, сколько, ты сама прекрасно знаешь. И я должна наконец устроить свою личную жизнь.

– У тебя есть Таганцев, – напомнила я. – Выходи за него замуж – и все устроится.

– Надолго ли? – Натка вонзила вилочку в пирожное и яростно расковыряла его. – Костя моложе меня на несколько лет…

– Всего на три года!

– А мужики даже жен-ровесниц со временем бросают, потому что те им кажутся слишком старыми! – Натка выпила кофе, как водку, – залпом, и с вызовом пристукнула чашкой по столу. – Ну, выйду я сейчас за Таганцева, и что меня ждет лет через десять? Развод и одинокая старость?!

– Костя не такой.

– Все мужики такие.

– Не все! Некоторым важнее не красота, а доброта, заботливость, душевная близость…

– Я физической хочу…

– Одно другому не мешает.

Натка задумалась, и я наконец тоже попробовала пирожное. Вкусное… Интересно, много ли жира оно добавит моим бокам?

– Как ты думаешь, почему Таганцев влюблен в меня, а не в какую-нибудь заботливую замухрышку с добрым сердцем? – спросила вдруг Натка.

Рот у меня был занят пирожным, --">