Ольга Баскова - Тиара скифского царя

счастливыми, если попадали на такие мероприятия. На свадьбах их угощали конфетами – редкое лакомство в их доме.

Сегодня отец лишил их сразу нескольких удовольствий: побазарить с тетками, подраться с соседскими мальчишками и получить какое-нибудь лакомство.

Шепсель прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Завтра придется тащиться в сапожную будку, будь она проклята. Я не высижу второй день в этой комнате.

Лейба ничего не ответил. Несмотря на то что он был старше брата на два года, верховодил младший, отличавшийся более живым и гибким умом.

– Тебе тоже придется идти со мной, – буркнул Шепсель. – Или предпочитаешь поселиться тут навечно?

Брат захрустел пальцами. От этой вредной привычки его тщетно пытались отучить родители.

– Давай сбежим из дома, – вдруг предложил он и открыл рот, будто испугался собственной смелости.

– И куда? – усмехнулся Шепсель. – Куда мы побежим? Без денег далеко не уйдешь. Нам придется браться за любую работу, чтобы не умереть с голоду. – Он покачал головой и взглянул на брата не по-детски серьезно. – Нет, пока мы не решим, как сможем самостоятельно заработать деньги, нечего и дергаться. – Шепсель подул на больные пальцы. – Хочешь не хочешь – в будку идти придется.

Лейба кивнул:

– Ты прав. Но когда-нибудь мы сбежим?

– Когда-нибудь обязательно, – пообещал младший и лег на кровать, стараясь собраться с мыслями.

Ему сейчас одиннадцать, Лейбе – тринадцать. Конечно, они могут пристроиться в порту или стать разносчиками газет. Но грузчики и разносчики получали копейки, которые многие из них тут же пропивали, не донося до дома. К тому же им придется где-то жить…

Нет, если и бежать от деспотичного отца, только года через три. Тогда они смогут найти место получше, скажем, в какой-нибудь лавке помогать продавцам или хозяину. А потом, изучив торговлю, открыть собственное дело. Предлагать товары совсем не трудно, это тебе не забивать гвозди и не надрываться под грузами.

– Лейба, нам нужно потерпеть еще несколько лет, – сказал он, трогая брата за руку. – Зато потом мы развернемся, я тебе обещаю. Я тебе обещаю, что мы никогда не будем сидеть в сапожной лавке, согнувшись крючком, никогда не будем донашивать одежду после кого-то, как мы это делаем сейчас. Мы не будем ранить наши ноги о камни, потому что сможем позволить себе нанимать экипажи. И, даю тебе слово, станем завсегдатаями самых модных ресторанов, которые наш отец никогда не видел в глаза.

Лейба недоверчиво взглянул на брата:

– Ты собираешься искать клад?

Шепсель улыбнулся, обнажив мелкие, как у хорька, зубы.

– Это было бы неплохо, только сейчас я не знаю, где его искать. – Он зевнул. – И потом, это тоже непростое дело. Много ли нароешь старой лопатой, что стоит в нашем сарае? Нет, как ни крути, придется потерпеть еще пару лет. Если вбивать гвозди в подошвы станет для нас совсем невмоготу, мы попросим отца найти нам другую работу.

– Как Самуил и Изя? – Лейба часто задышал. – Они ненамного старше нас, а у них уже больные спины. Я не понимаю, почему наши братья работают грузчиками. Если выбирать между грузами и гвоздями, я бы выбрал последнее.

Шепсель пожал плечами. Он и понимал, и не понимал братьев, надрывавшихся в порту, но они заверяли родителей, что такая жизнь им по душе.

Иногда они садились на крыльцо дома и начинали рассказывать о жизни в порту.

О, там кипела своя жизнь! Красавцы-пароходы, пробуждавшие мечты о прекрасных дальних странах, чопорные богатые пассажиры, разношерстные команды иностранных судов и суденышек: смуглые турки, персы, горбоносые греки.

Матросы ловко, как обезьяны, лазали по канатам, лопотали что-то на своем языке, грузчики, глазевшие на них в короткие минуты передышки, когда от тяжести груза начинало ломить спину, ничего не понимали, но их забавляла эта незатейливая картинка.

Закончив работу, все садились возле кнехтов, чтобы перекусить, выкладывая на засаленные газеты все, что могли купить на скудный заработок: черный хлеб, селедку, с которой порой приходилось стряхивать махорку, огурцы, помидоры. Украшением стола, конечно, была бутылка пива или водки, припасенная кем-то из работяг.

Братья Гойдманы пили мало, помня строгий наказ отца, но с удовольствием слушали шутки, порой довольно скабрезные, пересыпанные грубыми словечками.

В такой компании они чувствовали себя взрослыми, солнце опалило их белую нежную кожу, сделав ее шершавой --">