Иван Васильевич Черных , Борис Львович Васильев , Евгений Сергеевич Морозов - Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

заговорщиков должно быть, по меньшей мере, двое — с одним Иванкин справился бы — боксер, самбист, каратист. Охранники могли найти общий язык и под дулом пистолета заставить Валентина произвести где-нибудь посадку на побережье и смыться в Японию — рыболовецкие суда день и ночь курсируют там. Валентина и прокурора, конечно же, с собой не возьмут, прихлопнут после посадки…

Но в такое верить не хотелось: Валентин сообразительный, умный и сильный человек, просто так его не обмануть и не одолеть, у него было поразительное чувство предвидения, что не раз спасало его самого и его подчиненных в Афганистане. Неужели он поддастся каким-то проходимцам?! Валентина просто так голыми руками не возьмешь…

А лайнер все накручивал и накручивал на винты новые сотни километров, унося экипаж и пассажиров в ночную темень, туда, где начиналось уже новое утро и где каждого странствующего ждали радости и огорчения, успехи и неудачи, благополучия и неожиданности…

3

«Вот и все». — Валентин откинулся на спинку пилотского кресла, окинул сквозь лобовое стекло вертолета холодное осеннее небо, четвертый день затянутое непроглядными снежными тучами, время от времени сыпавшими липкими хлопьями, укрывшими белым покрывалом все вокруг. Это был его последний полет. Сколько раз судьба, а точнее, недобрые люди, ставили ему преграды, но он боролся, отстаивал право на небо. Теперь все. Фортуна отвернулась от него навсегда и никакая случайность, никакой властелин не поможет вернуть крылья. Разве мог он предположить, что так закончится его летная карьера? Такое и во сне ему не снилось… Хотя не надо кривить душой перед самим собой: уже год назад, когда ему предложили эту работу и он увидел впервые золотой прииск и получил первое задание отвезти человека на побережье и высадить там, понял, на какой опасный путь становится и что его ждет. Но другого выхода у него просто не было…

С чего все началось? Как он снова оказался на Дальнем Востоке? Ах, да, любовь, романтика… Наивный мечтатель, все еще веривший в человеческую порядочность, в женскую верность. Но как было не верить девушке, лицо которой казалось чище самого неба, глаза — невиннее звезд, и вся она была олицетворением искренности, нежности, непорочности…

Когда она с подругой вошла в Дом офицеров, где только начался вечер танцев, все обратили на нее внимание, и не один из курсантов ринулся было к ней, чтобы пригласить на вальс, но Валентин опередил: кивнув Анатолию, он подошел к девушкам и сказал, как давним знакомым:

— Здравствуйте, сударыни. Нельзя опаздывать на первый вальс. Но на первый раз мы вас прощаем. Вот, познакомьтесь с моим другом, — и он бесцеремонно представил Анатолия, но не русоволосой и голубоглазой, на которой оба сделали выбор, а ее подруге, высокой брюнетке, впрочем, тоже симпатичной, но намного проигрывающей миловидностью и стройностью руссалиночке, как мысленно окрестил Валентин русоволосую.

Анатолий протянул брюнетке руку.

— Тамара, — не смутилась та, озорно улыбаясь своими агатовыми глазами.

Валентин представился руссалинке.

— Тоня, — робко назвала себя девушка.

— Прекрасное созвучие! — продолжал балагурить Валентин, — Тома, Тоня, Толя, Валя. И вальс будто в честь нашего знакомства: «Первая встреча».

— Есть такой вальс? — усомнилась Тамара, насмешливо посматривая на Валентина — он тоже произвел на нее впечатление.

— А вы разве не слышали? Наш летчик его сочинил, и всегда открывают им вечер танцев. Не пропустим и мы его, — он повел все еще смущенную Тоню в круг.

— Вы давно знаете Тамару? — спросила руссалинка.

Валентин сделал сосредоточенное лицо.

— Как вам сказать… Если судить по моим уникальным способностям предвидения, то с месяц назад. Но почему-то в моем воображении больше запечатлелись вы, и я с нетерпением ждал этой встречи. И вот вы пришли…

— Выходит, вы нас видите впервые?

— Выходит, — подтвердил Валентин.

— Оригинальный способ знакомства, — в голосе девушки послышалось разочарование. — И со всеми вы так с места в карьер?

— Прошу простить, если показался вам слишком назойливым. Но буду откровенен: во-первых, я не могу равнять вас со всеми, во-вторых, я действительно давно ждал этой встречи.

— Но вы не могли видеть меня раньше.

— Я говорил вам о воображении. Конечно, я не --">