Мария Спасская - Мистическое кольцо символистов

знаете историю создания «Огненного ангела»? Ну, про Брюсова, Петровскую и Белого? Да, вы же недавно вернулись в Россию! Так слушайте, я вам расскажу.

– Ну-у, началось, – раздраженно проговорила Амалия, выколачивая трубку о край хрустальной пепельницы, однако секретарь сделал вид, что не заметил очевидного сарказма.

– Давным-давно, году, эдак, кажется, в девятьсот четвертом, – неспешно заговорил Чеширский Кот, – Андрей Белый был очень молод, золотокудр, голубоглаз и в высшей степени обаятелен. Газетчики умилялись над его творениями, поражавшими новизной и, как считалось среди рецензентов, не лишенными проблесков гениальности. В стихах и в прозе прослеживалось его мистическое призвание. Пусть и не истинное, пусть символистское. Это не важно, важно, что в призвание верили и сам Белый, и его поклонники. О, как он умел восхищать! Как сам впадал в экстаз и приводил других в священный трепет! В присутствии Андрея Белого все словно озарялось его светом, и все без исключения – даже недобрый Брюсов – были в него немножко влюблены. Как же бедняжке Нине Петровской было не попасть под обаяние солнцеликого поэта?

– Вранье, – заплетающимся языком проговорила Амалия, ладонью рубанув густой табачный дым. – Белый первый увлекся Ниной. И вообще, скажите, Рерик, почему Петровская должна была отказываться от соблазнительного романа, имея такого скучного мужа, как Серж? Милая моя, – обернулась рецензентка к Долли, – вы же знаете Ниночкиного Сержа? Признайтесь, вы бы тоже стали ему изменять. Что вы на меня так смотрите? – фыркнула Амалия, заметив недоумение в глазах собеседницы. – Только не говорите, что не знаете Сержа Соколова-Кречетова! «Грифа» знает вся Москва!

– Душа моя, Амалия Карловна, конечно, Ольга Павловна не знакома с владельцем издательства «Гриф»! Не забывайте, она всего лишь месяц назад приехала в Москву, – снисходительно глядя на Амалию, вымолвил Шляпник.

– Ох уж мне эти провинциалки, – процедила рецензентка.

Шляпник же развернулся к Долли и, подливая шампанского, вкрадчиво проговорил:

– Чтобы вы, дорогуша, были в курсе того, что происходит у нас, символистов, кратенько поясню. Следующие путем символизма должны быть одержимы. Одержимы чем угодно, требуется лишь полнота одержимости. Любые переживания почитаются благом, лишь бы их было много, и переживания эти были бы сильны. Личность – это копилка, мешок, куда сыплются накопленные без разбора эмоции. А перед тем как умереть от духовного голода на мешке накопленных эмоций, мы, скупые рыцари символизма, непрестанно перестраиваем мысли, чувства, отношения, разыгрывая собственные жизни в театре жгучих импровизаций, играя всегда и везде, даже перед самими собой. И что уж тут поделаешь, если любовь – как настоящая, так и вымышленная – дает самый полный спектр острейших эмоций! Именно поэтому невлюбленный символист – это нонсенс. В любви есть вся гамма переживаний – надежда, отчаяние, ненависть, печаль, и все это в превосходной форме. Ах, Ольга Павловна! Если бы душа моя не являла собой выжженную пустыню, я бы непременно в вас влюбился!

– Закарихин, вы дурак, – презрительно обронила Амалия. – На кой черт вы ей сдались? У Ольги Павловны есть кое-кто получше.

От этих слов у Долли по спине пробежал тревожный холодок, и снова в голове мелькнула мысль: «Откуда она знает»?

Шляпник надулся и с пафосом вымолвил:

– Вернемся, однако, к нашим баранам. Закончилось все тем, что супруга издателя Соколова, «Грифа», Нина Ивановна Петровская со всей отпущенной ей создателем животной страстью влюбилась в светозарного Андрея Белого.

– Не в бровь, а в глаз, – уплетающий севрюгу секретарь благожелательно улыбнулся Шляпнику, и тот, подбодренный, вдохновенно продолжал:

– И светоч символистов Андрей Белый, сперва поддавшись соблазну, завел было с Ниной Петровской интрижку. Однако вскоре опомнился и перепугался, что слишком земная Ниночкина любовь запятнает белоснежные ризы, в которые его обрядила толпа. И после нескольких интимных встреч поэт перестал откликаться на призывы Петровской. Он бежал от нее, чтобы еще ослепительнее сиять пред другой, которая – предвестница Жены, Облеченной В Солнце. Обиженная Нина Ивановна захотела вернуть Белого, и в поисках союзников огляделась по сторонам.

– Огляделась и заметила Брюсова, – пьяненько хихикнул Чеширский Кот. – Валерий Яковлевич, знаете ли, раньше Нину Ивановну в упор не замечал, а когда --">