Анна Акимова - Зависть кукушки

которая сначала была бедна и несчастна, пасла гусей и терпела обиды, а потом победила в конькобежных состязаниях и выиграла серебряные коньки, — так полюбилась ей, что много позже, когда у нее появилась я, она назвала меня ее именем.

Я живу в этом имени, как в чужом, неуютном доме, и каждый раз, представляясь, испытываю неловкость. Люди обычно переспрашивают: «Как, как?» и внимательно вглядываются в меня, наверное, ищут признаки западно-европейской крови, которой во мне нет ни капли. Как я жалею, что мама не полюбила героиню какой-нибудь русской сказки, и как я завидую всем Машам, Дашам и Наташам, поймет только тот, кого дразнили Грелкой, Телкой и даже Дрелью. А уж сколько раз я слышала в свой адрес стишок про Греку, которая «ехала через реку» и про рака, который «Греку цап!»…

Эдька этим прозвищем как будто печать на мне поставил — с тех пор так меня зовут все. Это прозвище шагнуло за мной в школу, потом в институт, потом на работу. Нет, конечно, в библиотеке у нас все строго, и в глаза меня все зовут Гретель Павловной, но краем уха я то и дело слышу, как мои подчиненные, девчонки-библиотекарши, меж собой именуют меня Грекой.

У Верки в сумке квакнул телефон.

— О, Колёна подъехал. — Верка сунула помаду в косметичку и закрыла сумку. — Грека, давай, мы тебя подбросим. Все равно по пути.

Но я отказалась.

— Хочу по магазинам пробежаться. Новый год на носу.

— Ну ладно, — вздохнула Верка. — Пошли.

Мы с Веркой, дружно навалясь, открыли тяжелую дверь и, держась друг за друга и за перила, сползли с библиотечного крыльца. Было очень скользко. Вчера шел дождь, а сегодня приморозило, и ходить стало почти невозможно. Верка на своих шпильках сразу потеряла равновесие и с визгом вцепилась в меня. Мне было легче, я ношу ботинки на толстой рифленой подошве.

— Колёна-а! — Верка замахала рукой, и со стороны Университетского проспекта к нам двинулась большая черная машина Коли Рюмина. Когда она приблизилась и остановилась, Коля вылез из-за руля, вышел из машины.

— Привет, Грека! — он отцепил от меня Верку и засунул ее в машину. — Давай, садись, подвезем тебя.

— Нет, Колечка, — отказалась я. — Спасибо, у меня еще здесь дела.

— Предлагала уж ей, — проворчала с переднего сиденья Верка. — Не хочет!

— Ну вот! — огорчился Коля. — Думал, по дороге про Сергея тебя расспрошу. Как он там?

— Сидит на больничном, — ответила я. — Грипп подцепил.

— Ну во-о-от, — огорчился Коля. — И как он, очень плохо?

— Да выздоравливает уже, — успокоила я. — Скоро на работу выйдет.

— Здорово! — обрадовался Коля. — Слушай, Грекочка, передай ему, пусть наберет мне, как будет посвободнее, есть проблемка прямо для него!

— Передам, — пообещала я.

— Ну ладно, — Коля полез за руль. — Здоровья вам обоим.

— И тебе не хворать! — Я помахала рукой и отправилась на остановку.

Сергей — мой… как бы это сказать… Если пафосно — любимый человек. Если приземленно и казенно — сожитель. Мы вместе уже два года, и Верка наладилась было называть его «твой муж». Но я так старательно каждый раз поправляла ее — «не муж, не муж…», что она стала говорить — «твой немуж».

Да, мой любимый не предлагает мне руки и сердца, не зовет, как говорится, «к алтарю». Почему? Не знаю. И не хочу выяснять. Мне хорошо и так.

С Сергеем нас столкнула судьба. Столкнула буквально, лбами…

В тот день я шла по аллее университетского парка, думая о чем-то своем. А навстречу мне, такой же самоуглубленный, шел Сергей. Как могли два человека, не слепых, не глухих, белым днем, на широкой аллее, столкнуться лбами — уму непостижимо! Но мы столкнулись. Не совсем лбами, потому что Сергей выше меня. Я ударилась лбом о его подбородок, с меня слетели и разбились очки.

Несколько секунд мы стояли, ошеломленно глядя друг на друга и потирая ушибленные места. Потом одновременно стали сбивчиво извиняться, потом засмеялись. Сергей поднял мои очки, покрутил их в руках, сказал, что восстановлению они не подлежат, и что он считает своим долгом приобрести для меня новое оптическое устройство.

Большой нужды в этом не было, я вовсе не беспомощна без очков и вполне благополучно могла бы добраться домой, где у меня были запасные. Но отказываться я не стала, и мы пошли в «Оптику». Честно говоря, мне не хотелось сразу расставаться с этим парнем. У него было интересное лицо — худощавое, скуластое и большеротое, мне сразу захотелось его нарисовать. И еще… Я как-то --">