Алексей Наст - Наказать беспредельщиков

передником. Миша немедленно обратил свой взор на пуговицы своей рубашки, чтобы его не заподозрили в шпионаже. Перебирая пуговицы, сам удивлялся — что-то Голубая Молния медлил. По рассказам, раньше он столь долго не терпел.

Прислуга ушла. Миша снова воззрился на данника, который, стряхивая пыль с колен, уже выглядел спокойным. Неужели оправдался? Перед Голубой Молнией оправдался? Убедил в своей невиновности? Происходило что-то нереальное!

И тут Миша замер — из-за стены трехметровых декоративных хвощей вышла молодая женщина в открытом купальнике. Сердце у Миши екнуло — Галя Ким, его первая и безответная любовь, кореянка.

Тогда был очень, очень молод и пошел в школу милиции, ибо не видел для себя другого призвания, как давить бандитскую нечисть.

То было другое время, всем было тяжело — страна, которой «подарили» свободу, разваливалась из-за бардака и анархии, из-за грабительского засилья свежих феодалов, воспитанных развитым социализмом, инфляция за день сжирала целые состояния. Тогда Галя Ким выбрала себе сытую жизнь — она вышла замуж за Ордынцева, челнока, возившего из Турции обувь и бюстгальтеры…

Вот она, значит, теперь какая. Немного пополнела, а лицо то же…

Данник уже уходил. Галя что-то сказала Голубой Молнии и ушла. Ага, тоже в заветную калитку! Что она здесь делает? Неужели она фаворитка Оргункова?! А может быть, Галя стала заниматься бизнесом, и здесь на правах «гостьи»? Зачем же она пошла сквозь калитку, в «закрытую» зону? Может, ее прислал муж для отработки долга?!

Последнюю мысль Миша отмел — не такой Галя человек… Была не таким человеком…

Мучимый любопытством, волнуясь, оставшись в купальных шортах, он вышел на солнце.

Жар облизал его тело. Миша пошевелил мускулами. Обязательно надо переговорить с Галиной. Сегодня у него день отдыха. Почему не совместить приятное с полезным?

Голубая Молния, посмотрев на Мишу, подмигнул ему:

— Купаться решил?

— Жарко.

— Иди в наш бассейн. Вон в ту калитку.

Миша внутренне возликовал — то, что ему требовалось, получилось само собой!

Пройдя в калитку, он оказался у небольшого бассейна, в котором плавала Галина. Несколько амбалов, разговаривая между собой, хищно поглядывали в ее сторону.

Миша с силой оттолкнулся от края бассейна и нырнул в теплую до отвращения воду.

Вынырнув и тряхнув головой, он отыскал глазами Галю. Она была еще в воде, но уже не плавала, а пила сок.

Он выдохнул воздух и стремительно подплыл к ней:

— Привет!

Галина испугалась, но, узнав его, рассмеялась, поставила стакан на край бассейна.

— Боже мой! Миша! Ты как здесь?

— По делам.

— Все служишь в милиции?.. Извини, в полиции… Все никак не могу привыкнуть…

— Был бы я ментом, сюда бы мне вход был закрыт… Тусуюсь. Из органов прогнали…

— Что так?

Галя усмехнулась. Мише стало не по себе — не о том они говорят. Он вдруг понял, что Галя уже давно не та девчонка, что сводила его с ума. Это чужая женщина, совершенно ему неизвестная. Глупо пытаться отыскать давно утерянное.

— О тебе все время вспоминал. Хотел жить кучеряво, — солгал Миша.

— Деньги брал?!

Миша пожал плечами, давая понять, что брал.

— А ты что здесь? — задал он встречный вопрос.

— Так… — ушла от ответа Галя.

— Ну и жарища! — Зычный голос потряс округу.

Из-за кустов вышел мокрый от пота, красный, лохматый толстяк с мочалкой из сухих морских водорослей в руке. Это был Рэд Пятачина.

Он громко ворчал:

— О чем думает Молния?! В такое пекло решил париться в бане… Какие люди-и! — Глаза Рэда хищно сверкнули. Он смотрел на Мишу и Галину. — Гы-гы-гы! А я уже готов! Готов! Аа-уа!

Он вдруг, как взбесившаяся горилла, помчался к бассейну, сотрясая своим топотом землю, остановился, ловким рывком расстегнул ширинку клетчатых шорт и, нисколько не стесняясь ошеломленного Миши, вывалил наружу свое огромное жилистое добро. Миша успел подумать, что Пятачина разоблачил его и теперь намеревался прилюдно опустить, а после отдать на мучения выродкам амбалам-«палачам».

Еще мгновение — и Миша коротким ударом кулака размозжил бы покрытые редкими волосками коричневые яйца гиганта, но случилось невероятное: Рэд Пятачина, опустившись на одно колено, приподнял на руке побледневшую Галину, заорал победно: «А-а-а-а-а-а!!!» Секунда — и женщина, рыдая, уже давилась грубым минетом.

Миша проникся глубочайшим омерзением. Он понял, что --">