Линвуд Баркли - Последний выстрел

– Спасибо, что приехали, мистер Уивер, – сказала она.

– Не стоит благодарности. Вы можете называть меня Кэл.

Приглашения называть хозяйку дома Мэдэлайн, однако, не последовало. Она проводила меня через главный холл в гостиную, где были приготовлены чайные приборы – китайские фарфоровые чашки, серебряные молочник и сахарница.

– Могу я предложить вам чаю? – спросила она.

– Спасибо.

Разлив чай по чашкам, хозяйка села на стул во главе стола. Я устроился на стуле справа от нее.

– О вас хорошо отзываются, – произнесла Мэдэлайн.

– Полагаю, у вас, как у бывшего издателя газеты, надежные источники информации, – с улыбкой отозвался я.

Я заметил, как по лицу моей собеседницы скользнула тень недовольства – вероятно, это было результатом того, что я употребил слово «бывший».

– Вы правы. Я знаю почти всех в этом городе. Мне известно, что раньше вы работали в местной полиции. Я в курсе и того, что вы сделали ошибку, перебравшись несколько лет назад в Гриффон, где стали частным детективом, а затем вернулись сюда. – Мэдэлайн сделала небольшую паузу. – После личной трагедии.

– Да, – подтвердил я.

– Вы здесь уже пару лет.

– Верно. – Я бросил в чашку с чаем кусочек сахара. – Будем считать, что проверку я прошел. В чем состоит проблема?

Мисс Плимптон сделала глубокий вдох, поднесла к губам чашку и подула на чай – он в самом деле был очень горячий.

– Дело касается моего внучатого племянника, – сообщила она.

– Ясно.

– Это сын моей племянницы. У них выдался очень тяжелый год.

Я молча ждал продолжения.

– Моя племянница и ее сын живут в Олбани. В последнее время их жизнь стала невыносимой.

Я был совершенно уверен, что знаю, что именно означает это слово.

– И в чем же дело? – поинтересовался я.

Прежде чем заговорить, Мэдэлайн Плимптон сделала долгую паузу.

– Джереми – так зовут моего внучатого племянника – имел некоторые проблемы с судебными властями, которые, к сожалению, привлекли слишком большое внимание. Это очень осложнило его существование. Некоторые люди, которые, судя по всему, невысокого мнения о нашей системе правосудия, причиняют Джереми и моей племяннице, Глории, много беспокойства. Поздние телефонные звонки, сырые яйца, летящие в дом, и тому подобное. Кто-то даже оставил в почтовом ящике листок, в котором содержится угроза жизни. Надпись сделана карандашом на листке бумаги, испачканном экскрементами. Можете себе представить?

– Что вы имеете под «некоторыми проблемами с судебными властями», мисс Плимптон?

– Речь о дорожно-транспортном происшествии. Дело раздули сверх всякой меры. Я вовсе не хочу сказать, что это не было трагедией, но эта история стала объектом необъективных спекуляций и преувеличений.

– Мисс Плимптон, может, вы расскажете все с самого начала?

Моя собеседница едва заметно повела головой слева направо, а затем справа налево.

– Я не вижу в этом необходимости. Мне нужны ваши услуги, а для их оказания вам вовсе не обязательно знать все детали. Впрочем, могу сказать вам, что Глория для меня не просто племянница, а скорее родная дочь. Она поселилась у меня, когда была еще подростком, так что наши отношения…

Последовала небольшая пауза. Я ожидал, что моя собеседница скажет «близкие», но ошибся.

– …сложные, – закончила наконец фразу мисс Плимптон.

– Не вполне понимаю, какие именно услуги вы хотите от меня получить, – признался я.

– Я хочу, чтобы вы защитили Джереми.

– Что значит – защитил? Вы хотите, чтобы я стал его телохранителем?

– Да. Полагаю, что часть вашей работы будет состоять именно в этом. Я хочу, чтобы вы оценили уровень опасности, которая ему угрожает, и взяли на себя функции личного охранника.

– Но я по специальности вовсе не телохранитель. Вероятнее всего, вам нужен какой-нибудь здоровяк.

Мэдэлайн Плимптон вздохнула: