Софья Сауловна Шапошникова - В погонах и без погон

блокнот черновик протокола, чертит план-схему; как ползает по снегу, закрепляя опрыскивателем следы, фотографирует, делает гипсовые слепки эксперт-криминалист и молодая женщина, эксперт-медик, осматривает труп. Даже шофер принимал какое-то участие в происходившем: включил боковую фару, чтобы виднее было, вызвал по рации грузовую машину. Только одни понятые стояли без дела, ежась от холода и вставшей рядом смерти.

Умчался мотопатруль с запиской в ГАИ, прибыл из отдела грузовик, увез женщину-эксперта и труп. Наконец и они влезли в нахолодавший газик, расселись по скамьям, и шофер погнал машину - все это в молчании, в призрачном сигаретном дыму.

А на улицах было светло, город еще праздновал, но отдельные окна уже гасли, стали появляться первые шумные группки возвращающихся с праздника людей.

Вадима знобило, и в машине он не согрелся. В отделе допросил свидетеля, оставил протокол допроса следователю, и шофер отвез его домой. Простудился, должно быть, но вот - выпил коньяку и заснул и всю простуду свою заспал: здоров.

В кабинет быстро вошел Цуркан, смугло-румяный, по-девичьи тонкий. Самый молодой оперативный работник в отделении. Пальто распахнуто, черные кудри припорошены снегом.

Цуркан не спал ночь, но это незаметно: собран, легок, горят нетерпеливые антрацитовые глаза.

Положил на стол протоколы допроса потерпевших, заговорил быстро:

- Я считаю, первые два преступления совершили одни и те же. По времени и пути движения - те, кто возвращался из ресторана.

- Пожалуй… Надо, Петрович, допросить солдата.

В кабинет гурьбой ввалились оперативные работники.

- С Новым годом, Вадим Федорович!

И сыплются вопросы, и высказываются предположения, и в комнате сразу становится тесно и душно.

Звонит телефон - Ивакина вызывает начальник. Первый телефонный звонок сегодня. С этой минуты до позднего вечера телефон будет звонить почти беспрерывно, в кабинет будут входить и покидать его работники, задержанные, люди, причастные к ночному делу и непричастные к нему, и Вадим Ивакин, сжимая ключи в левой руке, будет кипеть в этом котле и, собранный до предела, направлять весь поток, вглядываться в глаза и души, распутывать узелки и сразу думать о многом, сопоставлять, взвешивать, проверять и перепроверять, и даже на самом донышке памяти у него не останется ничего от дома, от Томки, от утренней прогулки с Тучкой, ничего от того Вадима Ивакина, который несколько часов назад беззаботно растирался снегом, жадно вдыхал кухонные запахи, напевал песенку и расслабленно тосковал по сыну, по сонному хрипловатому его голоску.

Сейчас он выскочит из своего кабинета, промчится по коридору, обсудит с начальником отдела подполковником Шевченко сегодняшние дела, заглянет на обратном пути в комнаты работников розыска, соберет всех у себя, сообщит о предстоящей работе. И все это с секундными перерывами, чтобы затянуться табачным дымом (в кабинете уже синё) и снять телефонную

трубку, выслушать, коротко ответить и, едва положив трубку на рычаг, снова к ней потянуться.

Домашние, доведись увидеть его здесь, не поверили бы в возможность подобного превращения. Сестру Ингу всегда раздражала медлительность Вадима, его неторопливая речь и походка неторопливая, вразвалку. «На черепахе едешь, - говорила она. - И панцирь на тебе черепаховый, не пробьешь». А панцирь уже прошит пулей и ножом пропорот не в одном месте…

Дверь распахнулась со стуком, в кабинет влетел Цуркан.

- Есть! Есть, Вадим Федорович! Преступник опознан! - и, переведя дыхание, спокойнее: -Солдат опознал. Только что прошел с ним через комнату задержанных, говорит - он. Один из четырех, что его избивали.

3

В кабинете друг против друга двое: Ивакин и Воротняк, высокий блондин с лицом розовым, чистым, по-женски полным. Литой, тяжелый столб шеи не вяжется с его обликом. Воротняк сидит на стуле выпрямившись, положив на колени большие спокойные руки, густо поросшие светлыми волосками. И начинается обычное…

- Так как ваша фамилия? А зовут как? Работаете, учитесь? Не успели?.. Давно освободились?

- Да нет, гражданин начальник. Три недели как от хозяина.

Голос у парня густой, медовый.

- Ну и как провели это время?

- Пытался отдохнуть.

- Почему же ваш отдых закончился у нас?

- Честное слово, шьют, - голубые глаза глядят, не мигая. Парень прижимает широкую ладонь к груди. - Понимаете, шьют. Утром возвращался домой, какие-то --">