Мэри Лу Лонгворт - Смерть на винограднике

были и магнумы. Когда немного приду в себя, придется пересмотреть все. Странно, что пропало не все подряд, а одна бутылка там, две тут.

– Может, кто-нибудь оставил дверь погреба незапертой? – предположила Элиза.

– Она была заперта, когда я вошел сюда примерно час назад, и ключ висел на обычном месте в кухне. Неужели вор удосужился бы запереть дверь и вернуть ключ на место? И потом, я все утро работал во дворе, пытался починить треклятый трактор. С того места дверь погреба видна как на ладони.

Элиза вздохнула, но промолчала. Они владели поместьем, стоимость которого исчислялась миллионами, а ее муж упрямо продолжал чинить технику своими силами.

– А когда ты в последний раз заходил в эту часть погреба? – спросила она.

Боннар поморщился.

– Вопрос в самую точку. Стыдно признаться, но несколько месяцев назад.

Винные погреба Боннаров тянулись на много метров под их каменным домом. Как правило, Оливье проводил дни на винодельне, размещавшейся в отреставрированных конюшнях по соседству с амбаром. Там хватало места и для гигантских чанов из нержавеющей стали, и для бесчисленных рядов дубовых бочек в дальних помещениях. А в ancienne cave^[4], как они всегда называли погреб, расположенный точно под кухней, хранились выдающиеся фамильные вина. Земляной пол был усыпан мелкой галькой, старая бочка, которой пользовался еще дед Оливье, служила столом. Табуреты у стола Элиза заказала по каталогу «Ла Редут». Развесив по стенам праздничную белую гирлянду лампочек, они провели в погребе немало вечеров, кутаясь в шерстяные свитеры и дегустируя вина вместе с друзьями.

– Должно же быть этому какое-то разумное объяснение, – заявила Элиза, уперев руки в бока.

– Какое, например? Испарение?

– Слушай, дорогой, я позову Виктора и попрошу его помочь тебе провести ревизию: он знает эти бутылки наизусть с пятилетнего возраста. – Элиза засмеялась и в попытке немного рассеять напряжение добавила: – В школе математика ему не давалась, а здесь, в погребе, он был виртуозом!

Она повернулась, чтобы уйти, но Оливье удержал ее за рукав.

– Ты что? – спросила она.

– Виктор, – ответил ее муж с таким видом, словно был и напуган, и в то же время разъярен. Элиза вздрогнула. В последний раз такое же выражение на лице мужа она видела, когда четырнадцатилетний Виктор угнал их машину ради забавы, чтобы покататься по городку.

Теперь Элиза понимала, чего боится ее муж.

– Виктор? Ты думаешь? Но зачем ему эти бутылки?

– Ради денег, – пожал плечами Оливье. На его лице отчетливее проступил страх. – Не нравятся мне эти ребята из Экса, с которыми он связался. Может, они и подбили его на это дело? Или он был вынужден согласиться – ну, знаешь, если ему угрожали? Он же всегда следовал за лидером, а не был им. – Оливье не решился добавить, что лидер в семье – Клара.

Элиза прикусила нижнюю губу, как делала всегда, когда нервничала.

– Мне тоже не по душе эти его новые друзья, но в последнее время Виктор редко с ними видится. По-моему, этот этап для него уже в прошлом. Сегодня он собирался в кино с Жеромом и Тома́.

Братья Жером и Тома́ Клерг были сыновьями ближайших соседей Боннаров, еще одной семьи виноделов. Жан-Жак Клерг купил участок земли в подарок самому себе сразу после раннего выхода на пенсию. Он сколотил состояние, работая на «Голдман Сакс» в Лондоне, а потом, по выражению местных жителей, «монетизировал» его и поселился в Провансе в сравнительно молодом возрасте – тридцати семи лет, когда его сыновья только учились ходить. Две семьи сразу сдружились. Элиза была убеждена, что жена Жан-Жака, англичанка Люси, родившаяся и выросшая в Лондоне, во французской провинции и двух месяцев не продержится. Но именно Люси научила Элизу печь абрикосовые пироги с песочной корочкой, и не кто-нибудь, а Люси каждую зиму помогала Оливье с обрезкой веток олив. Но лучшим из сюрпризов оказался еще один: пройдя интенсивный курс энологии, Жан-Жак Клерг начал производить бесподобные вина. Вместе со старшим виноделом Оливье, Элен Полик и Марком Нажелем из Вара Клерг поднял знамя вин юго-востока Франции. Остальные виноделы региона учились у прославленного трио, и качество местных апелласьонов неуклонно улучшалось.

Оливье и Элиза застыли: по ступеням лестницы, выбивая из них пыль, загрохотала пара черных «конверсов».

– Легок на помине… – пробормотал под нос Оливье Боннар.

– О, а я вас везде ищу! – воскликнул Виктор Боннар. – Мам, когда ужин? Кино в --">