Андраш Тотис - Убей когда сможешь

отметил, что даже Альбер прислушался. — О подстрекательстве к убийству.

— И шеф его не вытурил?

— С ним было четверо журналистов. А тот тип — адвокат и представляет какую-то группировку, которая требует запретить проведение матчей.

— На каком основании? — вознегодовал Буасси и выпрямился. — Кому не нравится, пусть не ходит. Немного развлечься и то нельзя — сразу завидовать начинают!

— Хорош адвокат, если не знает, что шеф ничего не может сделать, — с удовлетворением заметил Альбер. Он любил указывать на людские промахи, в особенности если эти промахи делали адвокаты.

— Тертый калач, — ответил Бришо. — Выкопал какой-то закон стопятидесятилетней давности о запрещении дуэлей.

— Но ведь это не дуэль!

— Дуэль то, что ею называют.

Шарль потянулся за стаканом в ящик, Буасси привычным движением вытащил термос. Они всегда вместе пили сваренный толстухой кофе и поедали ее сандвичи, а потом шли в кафе напротив Главного управления, чтобы есть там гадость и пить бурду. Альбер грустно смотрел на них.

— Но субъект приходил не ради этого, — продолжал Бришо как ни в чем не бывало. — Сказал, что явился с заявлением. Мы его вежливо выпроводили, а теперь, если на тех чертовых соревнованиях кто-нибудь в самом деле умрет, все шишки повалятся на наши головы.

— Думаешь, кто-нибудь действительно помрет? — Буасси копался в письменном столе в поисках запасного стакана.

— Удивлюсь, если этого не случится.

— Черт побери! — Буасси, как и оба его приятеля, с отвращением уставился на стакан, который он выудил. Остальные тоже. К его дну прилипла темная, застывшая кофейная гуща, стенки стакана были серыми от многолетней откладывавшейся грязи, а края покрывала темно-зеленая плесень. — И вообще, подумаешь, велика беда, если кто-нибудь помрет! — Буасси повысил голос, словно собирался убедить тысячную аудиторию в большом зале. — Кто на это идет, рискует. Помирают и во время автомобильных гонок. Их же никто не запрещает! — Он отбросил стакан и обратился к Бришо: — Хочешь немного кофе?

— Сказать тебе, в чем разница? Скажу. — Альбер тоже разгорячился. — Если кто-то погибнет в автомобильных гонках, это несчастный случай. Трагедия, хотя ее и смакуют. Но на соревнования по кетчу ходят для того, чтобы посмотреть, как люди убивают друг друга. Это вроде современных игр гладиаторов.

Бришо встал.

— Поработай и ты немного, — сказал он и перебросил Альберу досье, которое принес с собой. Досье тонкое, значит, преступление свежее. — Произошло это ночью, точнее, на рассвете. Парню перерезали горло.

— Надеюсь, что фотографий нет, — с отвращением произнес Альбер.

Шарль словно и не слышал. А может, в самом деле не слышал. Две недели, прошедшие после его повышения, уже развили в нем выборочный слух.

— В переулке вблизи площади Пигаль. До этого он заходил в одно увеселительное заведение. В «Рэнди Кок». Знаешь?

— Я там завсегдатай.

— «Резвый самец», — задумчиво перевел Буасси. Английского он не знал и свой словарный запас черпал, вероятно, из порнографических фильмов. — Наверно, веселое маленькое заведеньице.

— Не очень веселое, но действительно маленькое, — сообщил Шарль в манере их шефа комиссара Корентэна. — Пять-шесть столиков, стойка бара, небольшая сцена, под потолком телевизор. Несколько стареющих танцовщиц и стакан бесплатной выпивки на входной билет.

— Чего вы от меня хотите? — оскорбленно спросил Альбер. — Парень с кем-то поссорился, а тот перерезал ему глотку. Все! Нам такое же дело до этого, как до вашего садистского соревнования. Полицейские из окружного участка там побывали, расспросили, с кем этот тип поссорился, а потом заберут кого следует, как обычно. И все в порядке.

Бришо глядел на него со злорадством. Иногда его бесило, когда Альбер старался спихнуть с себя работу. Но не сейчас. Сейчас ворчание Альбера было такой же неотъемлемой частью уютной атмосферы, как тихо мурлыкающий камин с вентилятором, Моросящий за окнами дождь и спортивная газета на столе Буасси.

— Шеф просил передать, чтобы ты посмотрел материал.

Альбер потянулся к досье. Взял его двумя пальцами, словно подавляя брезгливость. Он видел ехидную улыбку на лице Шарля, чувствовал, как Буасси дышит ему прямо в затылок. Альбер раскрыл досье и уставился на лежавшую в нем фотографию.

II

Грубое, потасканное мужское лицо. Словно за сорок с лишним лет жизни по нему прошелся дорожный каток, обладателя --">