Альбина Равилевна Нурисламова - Очарованная мраком

катафалке, сидя друг напротив друга, как генералы двух враждующих армий. Между нами лежал отец, закутанный в покрывала. Гроба не было: папу хоронили по мусульманскому обычаю. Я тупо смотрела на прикрытую куском плотной ткани мумию у своих ног и не могла заставить себя осознать, что это – действительно он.

Мой отец. Единственный родной человек на всем белом свете. Разве мог он уйти вот так, не сказав на прощание ни слова?

Зима в этом году была необычайно снежная. «Мело, мело по всей земле, во все пределы…» – всплыли в памяти знаменитые строки. Вечно у меня так! Хорошо ли, плохо ли – на уме одни стихи да романы. Мечты и иллюзии, полный отрыв от реальности. Всю жизнь читала, грезила… А отца уберечь не смогла.

Наконец автобус доехал до кладбища и остановился.

К могиле нужно было пробираться по узкой, протоптанной могильщиками тропочке между надгробьями. Снегу – почти по пояс. Все шли гуськом, след в след.

Я едва переставляла ноги в коричневых сапогах на два размера больше, чем нужно: моя собственная обувь осталась дома, в папиной квартире. Татьяна, соседка снизу и моя старшая подруга, чуть не силком стащила с меня замшевые коротенькие ботики:

– Совсем сдурела! Это все равно что босиком! Через пять минут ноги отморозишь!

– Да у меня нет других, – попыталась я отбиться от нее.

Какие сапоги? Какая разница?

– Зато у меня есть, – отрезала Татьяна. – Надевай!

– Велики же…

– Главное, не малы! Носки дам, наденешь и пойдешь. Без разговоров!

С Татьяной всегда так: легче уступить, чем спорить. Пришлось напялить и толстые носки, и сапоги, и теперь мне казалось, что на ногах у меня тяжелые кандалы. Я волочила их за собой покорно, как каторжник.

Похоронная процессия черной змеей вилась от аллеи к разрытой могиле. Вместе со всеми я продвигалась к ней ближе и ближе. Жирные вороны, похожие на чернильные кляксы, примостились на голых ветках, поглядывая умными глазами на вереницу людей.

Народу пришло много. Папиных коллег, деловых партнеров и некоторых приятелей я знала в лицо, хотя и не всех помнила поименно. Они подходили ко мне, что-то говорили тихими печальными голосами. Некоторые неловко, торопливо совали мне деньги, точно стеснялись чего-то. Чего? Того, что они живы и здоровы, у них все хорошо и спокойно, а я хороню отца?

Родственников у нас мало. Из маминых и вовсе никого не осталось. Дедушка и бабушка, мамины родители, умерли вскоре вслед за ней. В тот же год. Не смогли пережить смерть своего единственного ребенка.

Папины родители тоже умерли, осталась только сестра, тетя Нелли. После института уехала по распределению в Екатеринбург, тогда он еще назывался Свердловск, – да там и осталась. Вышла замуж, родила сына и дочь, так что у меня есть двоюродные брат и сестра. О которых, впрочем, я знаю куда меньше, чем об известных актерах или телезвездах. Любой, кто хоть изредка смотрит телевизор или пользуется Интернетом, в курсе их дел. А Лена и Саша живут и живут себе за Уральскими горами. Что там с ними происходит? Если честно, я даже не помню точно, сколько им лет.

На похороны брат с сестрой не приехали, их отец тоже. Да и к чему им приезжать? Чтобы посмотреть, как тело чужого им человека опустят в мерзлую глину?

Больше половины пришедших были родными, знакомыми и коллегами Азалии. Они сплоченным коллективом сгрудились возле нее: переминались с ноги на ногу, похлопывали вдову по плечам, утешали, лили за компанию слезы, вздыхали, качали головами. Косились на меня, и я легко читала в их взглядах осуждение вперемешку с жадным любопытством.

Возле могилы стоял папин лучший друг Альберт Асадов, любимый мною с детства дядя Алик. Постаревший, осунувшийся, с трясущимися руками и застывшим взглядом, он выглядел ужасно даже для такого момента. В другое время я бы сильно забеспокоилась, но теперь могла только отстраненно отметить про себя этот факт. На большее меня не хватило.

Жена дяди Алика, Зоя Васильевна, держала мужа за руку, готовая в любую минуту метнуться к нему с лекарствами наизготовку. Вчера вечером у Альберта случился сердечный приступ, и она боялась повторения. Детей у них не было, и они жили, постепенно врастая один в другого, наподобие сиамских близнецов.

С дядей Аликом папа дружил лет тридцать. Они вместе работали на заводе, в проектном отделе, вместе ушли оттуда в бизнес, основали архитектурно-строительную фирму «Мастерская Айвазова и Асадова». Теперь фирма --">