Инна Юрьевна Бачинская - Небьющееся сердце

услышать звуки погони за спиной, крики людей и лай собак, бросилась в глубину сада, туда, где, далеко впереди, светились окна соседнего дома.

За спиной было тихо. Равномерно шумел дождь, поглощая все звуки и надежно скрывая все следы. В самом конце сада она перебралась через невысокую изгородь, пробежала по темной дорожке к калитке и, остановившись, прислушалась. Потом, поправив волосы и одернув юбку, достала из сумочки, которую тесно прижимала к себе, зонтик, раскрыла его и, перебросив через плечо ремень сумочки, быстро пошла прочь. А меж тем сзади началось движение, раздавались голоса, замелькали огни…

Скоро женщина свернула за угол, вышла на соседнюю улицу, где горели фонари и попадались редкие прохожие, свернула еще раз, и еще раз, и, наконец, чуть замедлив шаги и прикрываясь зонтиком, вышла на центральную улицу и смешалась с толпой.

Часть первая Время разбрасывать камни

Глава 1 Арнольд и Марта

– Я убью эту суку! Я ее убью! – Арнольд сжал кулаки, заскрежетал зубами, как злодей в исполнении провинциального актера, и с ненавистью выпустил воздух через нос. – Убью! Вдыхаю – зелень лета, небо, траву, цветы; выдыхаю – черный дым, запах… запах… чего? Тухлых яиц? Фу! – Он на мгновение задумался и забормотал снова: – Выдыхаю… в прошлый раз было сбежавшее молоко, а сейчас… Юрий Леонидович говорит, что каждый раз нужно выбирать новый запах… запах… черт бы его побрал, этого долбаного психоаналитика с его дурацкой вонью… Перегара! Дерьма! Вдыхаю запах мяты, розы, травы… все равно ненавижу! Листьев, яблок, мяты, роз, травы… э-э-э… листьев, яблок, выдыхаю – перегар, при чем тут перегар? Дурацкое упражнение! За такие деньги этот психошарлатан мог бы придумать что-нибудь поприличнее. Выдыхаю – перегар, тучу перегара, черный дым, вонючий, мерзкий, из трубы… Из какой трубы? О чем я? Да! Я убью эту дрянь, шлюху, стерву… что еще? Или кого еще? Когда надо, никогда не вспомнишь. Неряху! Мою жену Марту! Я ее все равно убью! Я ее сброшу в пропасть! Нет, я хочу видеть, как она будет… я хочу это видеть! Я лучше толкну ее под поезд в метро! И буду смотреть, как ее размажет по рельсам… И буду спрашивать у всех: «Господа, господа, вы не видели моей жены? Вот только минуту назад была здесь, со мной. И исчезла. Где же она? Марта, ау, Марточка!» И буду смеяться неслышным внутренним смехом.

Или с балкона! Или… или… не важно! Придушу подушкой! Или шарфом! Нет, нельзя! Юрий Леонидович сказал не смешивать в кучу. Сегодня я ее сбрасываю! С крыши! Она летит! Развеваются прекрасные одежды. Я смотрю, как она парит, большая красивая птица, сова… ворона… корова… и… бряк! На асфальт! Подскочила, и снова… на асфальт! Ах! А кто это там так красиво лежит на асфальте, как цветок? Мартовский цветочек! Это жена моя, Марта! Моя бывшая жена Марта! Нечаянно упала с крыши, с двадцатого этажа, лежит на асфальте и не шевелится. Притворяется, наверное. А я – свободен, спокоен и печален. Осиротевший муж! Не каждый день жены падают с тридцатого этажа. Тем более с пятидесятого. Но – жизнь есть жизнь. Живем дальше. Жизнь продолжается. Игра продолжается. Делайте ваши ставки, господа!

Так, кажется, подействовало. Теперь виски в рюмашечку и соленый орешек! Арнольд наливает в серебряную рюмочку виски из четырехугольной бутыли, достает из пакетика орешек, вытягивает руку и растопыривает пальцы – дрожат… но меньше!

– Как она меня сегодня довела! Стервида! Так и залепил бы по физии! Ну, ничего, за мной не пропадет. Я ее все равно приложу когда-нибудь. Упрямая с-у-у-ка! – С блаженным стоном он опрокидывает рюмку и бросает в рот орешек. – Нет, все-таки жить хорошо! А хорошо жить – еще лучше! – замечает философски, откидываясь на спинку кресла, закрывая глаза. Ему уютно, он чувствует приятную расслабленность в членах и чуть звенящую пустоту в голове. Его клонит в сон, и, засыпая, он лениво думает: – В следующий раз я ее… отравлю… и буду смотреть, как она… на ее судороги и конвульсии… хорошо! Молодец все-таки Юрий Леонидович! Недаром деньги берет… да и не попадешь к нему просто так… а только по рекомендации…

Через минуту он крепко спит.

* * *

А началось все еще ночью, в одну из нечастых минут мира и покоя в семье, и еще более редких – супружеской близости, когда голова Марты лежала на его плече, а он, поглаживая ее по спине, благодушно спросил:

– Ну, что твой бог?

--">