Илья Бушмин - Один из нас

следователя, который и приехал на место обнаружения «Ситроена». Мало того, СК дал и дежурного следака, с которым Матвеев и Туров отправились на осмотр квартиры Самохина.

Это была двухкомнатная квартира на первом этаже. О том, что здесь живет не самый последний человек, говорили дорогие кондиционеры, дорогие окна из черного дерева, дорогая мощная матовая железная дверь и сигнализация. Она была включена — войдя внутрь с помощью инструмента, пришлось слушать ее пиканье, а потом разговаривать с прибывшей на вызов группой захвата из одного из городских ЧОП. Но обстановка в квартире была еще более шикарной, чем внешние признаки. Эксклюзивная резная мебель, ковры, сувениры и бытовая техника. Матвеев даже присвистнул:

— Чтоб я так жил.

— Тебе только жаловаться, — хмыкнул Туров. — У тебя студия на верхнем блин этаже с панорамными окнами.

— У меня две зарплаты, мента и инструктора. А квартира, кстати, съемная…

Матвеев был инструктором по йоге. Молодой, стройный и довольно смазливый, он пользовался успехом у слабого пола. А благодаря дополнительной работе в фитнес-клубе — секция для женщин — Матвеев буквально купался не только во внимании девушек, но и в деньгах. Хотя сам он это отрицал.

Опера осмотрели гостиную. На полке с документами Туров обнаружил пакет, развернув который, увидел толстую пачку денег. Тысячные и 5-тысячные купюры. Он показал деньги следаку:

— Смотрите.

— Сколько там?

— Точно не знаю, но… сразу несколько моих зарплат.

Они с Матвеевым многозначительно переглянулись. Следователь понял, о чем речь, и почесал голову.

— И что делать будем? Изымаем? — Туров пожал плечами. Следователь вздохнул и достал сотовый: — Позвоню-ка я начальству… Мне рамсы с ментурой не нужны. Еще крайним потом сделают…

Копаясь в другом шкафу, Матвеев что-то обнаружил и обернулся.

— Сань.

Туров подошел, и Матвеев продемонстрировал ему свою находку — пригоршню круглых игральных фишек. Туров взял одну из них. Черная с красной окантовкой и золотым сердечником, на котором красовалась красная же люминесцирующая надпись: «VEGAS».

— Приколи, — тихо сказал Матвеев. — Въехал, откуда бабосы?

***

— Что со звонками?

Сечин, здоровенный бугай, посмотрел распечатку.

— Был один звоночек интересный, Валерий Анатольевич. Ровно в 7.05 вечера.

— Кто звонил?

— Самохин. На сотовый. Разговор меньше минуты. А сейчас этот сотовый, что интересно, в отключке.

— Кому принадлежит? — Сечин пожал плечами. Кузьмин нахмурился. — А поподробнее можно?

— Сим-карта ни на кого не зарегистрирована.

— Так бывает?

— Левая симка, Валерий Анатольевич.

— Домой Самохин после семи вечера не возвращался, это точно?

— Мы пробили в ЧОПе, который его квартиру на сигнализации держит, — кивнул Туров. — На охрану объект поставили в восемь утра вчера. После этого в квартире никто не появлялся.

Кузьмин нахмурился. Взяв со стола игральную фишку с надписью «VEGAS», упакованную в полиэтилен, он покрутил ее пальцами.

— Значит, Самохин кому-то позвонил. А после этого его никто не видел… Пробейте все об этом «Вегасе». БЭП запроси, по донесениям проверь.

— Рыльцо в пушку у нашего участкового, — осторожно произнес Матвеев. Кузьмин мотнул головой:

— А давай пока не делать выводы. Что с родственниками?

Туров как раз просматривал копию личного дела капитана Самохина, присланную из отдела кадров.

— В его деле говорится, что Самохин не женат и женат не был. Родители умерли. Из близких родственников только брат.

На столе у Кузьмина зазвонил сотовый. Глянув на дисплей, Кузьмин сбросил звонок.

— Я уже распорядился прочесать весь участок, который Самохин обслуживал. Тем более, он там рядом жил. Местные опера и ППСники порейдуют немножко. Если всплывет информация, сразу позвонят, — Кузьмин поколебался. — У нас скорее всего мокруха… Так что Туров, подготовь ориентировку на розыск. И прошерстите как следует его связи и последние контакты. Всех из телефонной книги его мобилы.

***

— Ваш брат.

— Чего?

— Нам очень жаль… Он пропал. Возможно… возможно, его больше нет с нами.

— Чего?

— Может быть, его убили. Это не факт, мы надеемся на лучшее, но готовиться стоит к худшему.

Обрюзгший краснорожий мужик, которому по паспорту было лишь 32, а внешне можно было дать все 40, неопределенно кивнул и лишь после этого посторонился, пропуская в квартиру --">