Владислав Янович Вишневский - Трали-вали

оглядываясь, но очень проворно. Сверкали подошвы его кроссовок, на спине парусила рубашка, мелькали острые локти рук… Его преследователь – Валька, большой, крупный, ему не бегать, им сваи строительные забивать, пробежав по пересечённой местности метров пятьдесят – шестьдесят понял, что бесполезно старался, догнать не сможет, мальчишка проворным оказался. Окончательно разозлясь, остановился, встал, тяжело дыша и грозя кулаком… И пацан – повернувшись, остановился… Стоял, ехидно склонив голову набок, отставив ногу и подбоченясь. «Вот, гад!» – как заведённое, мелькало в голове Завьялова. И было от чего! Мальчишка – издеваясь, всем своим видом давал понять, бегать, мол, лучше надо, дядя, спортом заниматься, а не глазами сверкать.

– Ты зачем, это, а, гад? – рявкнул Валентин, понимая глупость ситуации, и свою беспомощность. – Машину испортил…

– Сам гад! – парировал наглец, преувеличенно равнодушно сплёвывая в сторону.

– Ты мне! Да я тебя… – дёрнулся было Завьялов, ища глазами подручные средства, но остановился. Ни дубин-палок, ни камней-снарядов поблизости не было, за исключением собачьих экскрементов. Забыл, в запале, что весь прилегающий к жилым района рельеф местности используется народом только для выгула домашних собак, или под автомобильные какие гаражи. А одним прыжком, как надо бы, преодолеть расстояние до наглеца Валентин физически не мог, не кенгуру, разве мысленно только.

– Я же не виноват, что ты, где не надо, встал… Я в ворону хотел… – пожав плечами, простодушно пояснил варвар, поигрывая рогаткой. – И вообще… Ещё обзывается… козёл! – мальчишка оскорблено качнул головой, надул губы.

– Кто козёл, я?! – Валентин Завьялов даже задохнулся от возмущения…

Вопрос остался без ответа. «Ты посмотри, он ещё и…» – кипел негодованием Валентин.

– В ворону!.. Я – козёл? – раненым бизоном гневно взревел Завьялов, указывая на свою «ласточку», сиротливо стоящую у шоссе. – Ты мне машину испортил! Машину! Стекло…

– Ничего, другую купишь. Молодой ещё, – хмыкнув, продолжал глумиться злодей.

– Ну, всё. Ты меня достал, гадёныш, – угрожающе дёрнулся в его сторону Завьялов…

Мальчишка, понимая свои преимущества, не шелохнулся, только глаза из простецки-невинных, сузились, стали злее…

– Ну, достань, достань! Давай! Чего ты встал? Слабо?

– Ничего-ничего, достану. Я родителей твоих найду… Они у меня… Ты у меня…

– Ага, три уши, дядя, найдёшь ты… – пацан с вызовом усмехнулся. – Ищи ветра в поле, терминатор. Давай, начинай. – Пренебрежительно сплюнув, варвар демонстративно отвернулся…

– Ладно. Хорошо… – отлично уже понимая невозможность немедленного физического воздействия на обидчика, с трудом гася эмоции, повторил Завьялов, многозначительно оглядывая прилегающий микрорайон, давая понять, что хорошо запомнил и пацана, и место преступления, и всё остальное, с этим, связанное… «Реутов» читалось вдалеке на гребне одной из жилых многоэтажек. Завьялов, ещё раз мстительным взглядом окинул мальчишку, всё так же преувеличенно беспечно разглядывающего безопасное для себя пространство, повернулся и побрёл к шоссе…

Усталым шагом, не оглядываясь, пройдя метров пять, Валентин неожиданно резко для его комплекции развернулся и бросился назад. Тактический приём такой, хитрость. Нет, и на этот раз не получилось, уловка не удалась, мальчишки на прежнем месте уже не было. Его вообще нигде не было, да! Завьялов удивлённо оглядел ровную местность – что за чёрт! – спрятаться негде. Куда он делся? Растворился парень, исчез? Мираж? Да нет, какой мираж, стекло в паутине… и щелчок. Ах, ты ж…

Торопливо подойдя к своей красавице «ауди», Завьялов с горечью оглядел разбитое стекло, обречённо покачал головой, повздыхал, размышляя куда сейчас ехать – в милицию? домой? – пару раз обошёл машину, выискивая ещё какие-нибудь варварские следы ущерба, сел в машину… Огляделся… Барсетки с документам, деньгами, ключами от гаража и квартиры в салоне не было…

– Уууу… О-о-о…

Хоть «у», хоть «а», хоть весь алфавит сейчас перекричи, бесполезно, салон иностранной машины не отечественный, легко гасит звуки, пусть и вопли, так что…

* * *

Вчера у Рыжего был день рождения. Он его не забыл. Только говорить никому не стал. Зачем? Чтобы снова какую-нибудь дрянь глотать? Или клей нюхать? Нет. Рыжий уже учёный. Третий год самостоятельно живёт. Уже понял жизнь. Знает, что в их стае дружбы нет, хотя делятся многим, --">