Игорь Владимирович Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, апрель

циркуляром известить, чертыхался Иван Дмитриевич, только время потеряно, да Бог с ним. Остановился на улице, до двери в отделение десятка два шагов, но шёл медленно, гадая, когда же первая ласточка прилетит из губернии. Дел и так хватало, город растёт, как на дрожжах, а сыскная полиция, как была в составе двадцати четырёх душ, так и осталась. Приходится порой поступать, как приставы, отправлять обратно дела, иначе можно было утонуть в бумагах.

Иван Дмитриевич стоял на улице, потом направился к зданию Адмиралтейской части, где располагалось сыскное отделение. Перешёл через Гороховую, по которой катили экипажи, кареты, спешили люди, кто следовал к Исаакиевской Площади, кто к Красному мосту. Кипела жизнь, шум ни на миг не затихал.

Путилин поднялся в кабинет, расположенный на втором этаже, взглянул на часы, купеческий подарок, немым укором стоявшие в углу. Третий час по полудни, начальник сыскного отделения только сейчас вспомнил, что после визита к градоначальнику хотел зайти в ресторацию господина Дюссо, но возвращаться не хотелось, аппетит был испорчен просьбою Государя, не знаешь, как в столице со всеми преступлениями справляться, а здесь добавлена целая губерния, хотя в ней и не так много совершается злоумышлений, но неприятное чувство подкатило, словно ком в желудке, когда съешь кусок жирного мяса. Иван Дмитриевич поморщился и погладил под рёбрами правую сторону живота, иной раз невозможно было терпеть. Постоял у окна, боль вроде бы отпустила.

Когда голова занята мыслями и текущими делами, так некогда обращать на себя внимания, кажется, все потом, вот завершится вот это расследование, можно и собой заняться. Но нет, появляется новое дело и опять некогда уделить время собственной персоне, так и бегут дни за днями, а за ними года.

Вот и сейчас в очередной раз пришла мысль о покое, в наступившем году исполнится двадцать пять лет, как на службе, смешно сказать, но радовался месту писаря, как манне небесной, ведь никакого образования не было, хорошо, что брат поспособствовал, иначе неизвестно в какую сторону увела бы судьба. Снова поморщился, боль хоть и отпустила, но все—таки, подлая, нет – нет, а кольнёт так, что дух захватывает. Год – большой срок, вытерпеть бы и куда—нибудь в Баден съездить, там говорят и климат подходящий. и воды для желудка полезны. хотя бы полгода подлечиться, а там… Далее загадывать не хотелось.

Не пробило шестого часа утра, как дежурному чиновнику сыскного отделения полиции была принесена телеграмма со станции Стрельна, после прочтения которой, согласно инструкции, на квартиру Ивана Дмитриевича Путилина отправлен посыльный. Почтовый документ, подписанный уездным исправником коллежским асессором Колмаковым, гласил:

«12 апреля в 2 часа 15 минут служащим в двухстах саженях от станции Стрельна обнаружено тело с отрезанной головой, что свидетельствует о насильственной смерти. Согласно циркуляра Министра Внутренних Дел от 10 апреля сего года за №2 537 прошу помочь в розыске убийцы и выяснении личности неизвестного».

Путилин половину ночи проворочался с боку на бок, сон не шёл, и бок ныл, только к утру, слава Богу, успокоился и Иван Дмитриевич провалился в дрёму, но куда там. Звонок он не слышал, а вот стук в дверь служанки Глаши громом застучал в висках.

– Что там? – Спросонья пробурчал Путилин, уж если так Глаша тарабанит, то наверняка, зла и недовольна ранним визитом.

– Посыльный, – голос служанки, в самом деле, звучал глухо, переливаясь нотками ворчания.

– Проводи в кабинет, – Иван Дмитриевич присел на кровати, нащупывая ногами домашние туфли, чиркнул спичкой и поднёс трещавший мотылёк огонька к фитилю свечи. Потом накинул на плечи стёганный поношенный халат, вышел в коридор.

Посыльный, паренёк лет шестнадцати с веснущатым лицом, у которого в колеблющемся пламени свечи испуганно блестели глаза, всегда робел перед начальником сыскной полиции, даже голову втягивал в плечи, боясь, что Путилин будет ругать.

Иван Дмитриевич в одной руке держал подсвечник, хотя света было достаточно. Солнце не поднялось, но уже показалось за горизонтом.

– Ну что там? – начальник сыскной полиции прикрыл свободной рукой рот, прикрывая ею зевоту.

– Телеграмма, – сказал тихо посыльный.

– Давай.

Паренёк вскинул глаза, явно не понимая Путилина.

– Телеграмму давай.

Посыльный покраснел, в свете свечи казалось, что --">