Михаил Наумович Герчик - Погоня за миражом

Митьки в Германию на операцию были готовы уже давно. Оставалось получить визы и заказать билеты на самолет. Колосенок подумал: как объяснить Асе, откуда взялись деньги? Одолжил Шевчук? А что, так и скажет — одолжил. Есть же на свете добрые люди! За год, за два соберем — отдадим.

Пухлый конверт с долларами приятно согревал душу. Через неделю он вернет капсулу в хранилище — и все. Ищи — свищи! Это ж надо, чтобы так повезло!

Впереди на светофоре замигал зеленый. Не успею, подумал Олег, надо тормозить. Плавно нажал на тормоз, но педаль вдруг провалилась под ногой и с глухим стуком уперлась в пол.

Последнее, что он увидел, был красный, как налившийся кровью бычий глаз, сигнал светофора, приближавшийся к нему с невероятной скоростью, и вылетевший слева, с Подгорной, на перекресток бензовоз. Колосенок еще лихорадочно переключал рычаг передач, чтобы хоть как-то притормозить взбесившуюся машину, когда она с грохотом врезалась в бензовоз.

Больше он ничего не видел и не слышал.

Глава 2

Проводив взглядом отъехавшего Колосенка, Шевчук через сквер отправился на работу. Дорожку посыпали песком, шагать по ней было куда легче, чем по обледеневшему тротуару, сумка тяжело оттягивала руку.

Это будет идеальное убийство, думал он. Идеально спланированное и осуществленное. Ни один сыщик в мире не сможет его раскрыть, даже знаменитый лейтенант Коломбо, который распутывает самые невероятные и загадочные дела. Что такое пистолет, снайперская винтовка или там магнитная мина по сравнению с этой пилюлькой?! Шум, гром, невольные свидетели, следствие, страх… Лютый страх быть схваченным и гнить в тюрьме до конца своих дней. А тут… Ни цвета, ни запаха, тишина, как на кладбище. Ну, умрет человек от лучевой болезни, так ведь от нее умирают сотни людей. Кому придет в голову исследовать, откуда у Пашкевича болезнь, где он ее подцепил, да и как это установить?!

Когда Шевчук вернулся в издательство, рабочий день уже закончился. Большинство кабинетов опустело, люди разошлись. Только в компьютерской и наверху у Пашкевича все еще горел свет. Компьютерская работала в три смены, до полуночи, ну а Андрей, как правило, засиживался на работе допоздна.

Шевчук отомкнул свой кабинет, разделся. Сел, уперся локтями в стол, сцепил пальцы, положил на них голову и оцепенел. Пусто было на душе, и в голове пусто, все, что следовало обдумать и решить, он уже обдумал и решил. Оставалось лишь одно — довести задуманное до конца. Но именно теперь он почувствовал, что решительность оставляет его. Предстояло убить человека. Друга, ставшего врагом. В мыслях это было легко и просто: подложил таблетку и — прости, прощай. Сейчас его охватило смятение. Ну да, никто не узнает. Никто, кроме Колосенка и меня. Колосенок не в счет, он и впрямь будет молчать, но куда деваться от этого знания мне? Конечно, Андрей сам виноват, что все так получилось. Это он, сволочь, сделал меня убийцей, он! Он загнал меня в угол, а ведь известно, что даже крыса, загнанная в угол, становится опасной. Крыса…

В конце коридора, возле винтовой лестницы на второй этаж, послышались голоса Пашкевича и его шофера и телохранителя Виктора Стрижака. Шевчук поднял голову. Он знал, что шеф обязательно заглянет, и не хотел, чтобы тот застал его в нелепой позе роденовского мыслителя. И Андрей, конечно же, зашел. Поджарый, спортивный, ничуть не располневший в свои сорок восемь, в модном черном кашемировом пальто с легкомысленным белым шарфиком, без шапки. Редкие белесые волосы расчесаны на косой пробор, чтобы прикрыть уже обозначившуюся на макушке плешь, лицо узкое, острое, как у хорька, голубые, словно замороженные, глаза. Было в его облике что-то жесткое, хищное, какая-то постоянная бульдожья готовность вцепиться собеседнику в горло. Перебивая застоявшийся кислый запах табака, кабинет наполнил аромат дорогого французского одеколона.

— Ты еще здесь? — удивился Пашкевич. — Я недавно звонил, никто не ответил.

— Ходил в магазин за сигаретами. Присядь на минутку, есть разговор.

Пашкевич положил свой портфельчик на стол.

— Только покороче, меня дома ждут. Слушай, а может, ты все-таки подскочишь к нам? С зятем своим встретишься, с Вероникой. И Лариса будет рада.

Шевчук побледнел. Пашкевич прекрасно знал, что он ненавидит своего зятя, банкира Некрашевича, и не поддерживает с ним никаких отношений, это приглашение было еще одной попыткой унизить его. Хотел ответить --">