Юлия А Волкова - Мыльная опера для олигарха

глаза на минуту прикрыла. Вздохнула глубоко. И еще раз. И еще. А потом открыла глаза и снова посмотрела на мальчика. Он как раз возле ларька у автобусной остановки остановился и теперь витрину с аудиокассетами разглядывал. Тамара Сергеевна подошла поближе, стала делать вид, что ее тоже молодежная музыка интересует. А сама скосила взгляд. И тут ей по-настоящему дурно стало. Шорты на мальчике были белыми, рубашка — желтой в мелкую черную клетку, а вот лицо его было голубым, даже, скорее, небесно-синим. «Может быть, это теперь мода у них такая?» — попыталась успокоить себя Тамара Сергеевна, но сердце ее все равно колотилось. Потому что зрелище было жутковатым. Личико симпатичное, детское, но… совершенно синее. Ко всему прочему, руки у мальчика тоже оказались синими, только бледнее и не сплошным цветом, а в пятнах.

— Господи… — не удержавшись, прошептала она.

Мальчик недовольно на нее оглянулся, вытащил из заднего кармана шортиков кепочку-бейсболку, натянул ее на голову так, что козырек стал закрывать пол-лица, и быстро отошел от ларька.

Тамара Сергеевна медленным шагом направилась к дому, но тут вокруг нее началось и вовсе нечто невообразимое. Люди с синими лицами стали ей попадаться на каждом шагу. Женщины, мужчины, дети, молодые, пожилые… Вот вышла из калитки благообразная старуха в черном ситцевом платке и таком же черном до пят платье. Ни дать ни взять — монашка на богомолье собралась. Взгляд строгий и смиренный, губы поджаты, походка твердая, целенаправленная. Но Тамару Сергеевну угораздило заглянуть ей в лицо. А лицо у «монашки» было абсолютно синим. И не таким, как у мальчика — небесного цвета, а гораздо темнее, пожалуй, цвета морской волны. Название этого цвета, вспомнила Тамара Сергеевна, имеет еще латинский синоним — «аквамарин». Заметив, что на нее обратили внимание, старуха, как и мальчик, испугалась, натянула платок на лоб и ускорила шаги. А Тамаре Сергеевне очень захотелось перекреститься. В памяти ее всплыло еще кое-что. Когда два часа назад на рынке она выбирала парное мясо, возле нее остановились двое мужчин в рабочих спецовках. Они приценивались к копченостям. У них были точно такие же лица, как у мальчика, старухи и прочих, а у одного из них — и усы. Тогда она подумала, что лица были просто грязными, и это ее не удивило — люди отлучились с работы в обеденный перерыв, не успев помыться. Теперь же, вспомнив этих мужчин, она еще больше заволновалась. Даже остановилась, поставила тяжелые сумки в тени раскидистого тополя и в изнеможении оперлась о гладкий ствол. «Это, наверное, давление, — стала уговаривать себя Тамара Сергеевна. — Я просто перегрелась с непривычки на солнце, вот и темнеет в глазах. А пугаются они оттого, что я на них таращусь. Со стороны, наверное, я являю собой ужасное зрелище. Может быть, они даже думают, что я сумасшедшая».

Логика подсказывала два возможных варианта. Либо она переутомилась, и ей стали мерещиться синие лица. Либо в городе появились люди с какой-то неизвестной странной болезнью. Можно было, конечно, заподозрить работяг в неуемном употреблении какого-нибудь некачественного алкоголя. Но мальчик-то десятилетний никак не мог успеть пристраститься к отраве! Да и старуху-монашку подозревать в употреблении крепких «паленых» напитков было бы нелепо.

Вернувшись домой и сложив продукты в холодильник, Тамара Сергеевна вопреки привычке и к удивлению вернувшейся с прогулки Кляксы (Кешка, судя по наблюдениям прошлых лет, должен был теперь появиться только дня через три), села в плетеное кресло на широкой веранде. Хотелось собраться с мыслями. Признаться, встречи с синелицым мальчиком и прочими синелицыми гражданами ее здорово подкосили. Если бы Тамара Сергеевна не ждала к вечеру Николая Трофимовича, так бы она и сидела в кресле до бесконечности.

«Что бы это могло означать? Жаль, нет с собой фотоаппарата, а еще лучше — видеокамеры. Ведь сказать кому — никто не поверит. Коля и Сашка только посмеются, как только я заикнусь о синем малютке…»

Вспомнив о родных, Тамара Сергеевна заставила себя больше о синелицых не думать и стала строить планы заманивания дочери в Новоладожск. Для того чтобы Саша приехала, нужна была серьезная причина. Необходимость прополки грядок в качестве приманки не годилась. Дочь терпеть не могла возиться в огороде. Равно как не любила и остальную домашнюю работу. Тамара Сергеевна расстраивалась: в свои двадцать пять Сашка даже --">