Дональд Эдвин Уэстлейк - Милейший в мире человек

двести пятьдесят тысяч, или четверть миллиона, долларов.

– Господи! Никогда бы не подумала! Фрейзер внимательно на меня посмотрел.

– И единственный получатель этого – вы, – заключил он. Я улыбалась, как бы ожидая от него продолжения, потом выражение моего лица стало меняться, словно смысл сказанного только стал до меня доходить. Рука моя поползла к горлу, к краешку воротничка.

– Я? – прошептала я. – Нет, мистер Фрейзер, вы, верно, шутите!

– Ничуть. Всего лишь месяц назад мистер Каннингэм заменил получателя – со своей жены на вас.

– Невозможно поверить, – пробормотала я.

– Тем не менее это так. И поскольку мистер Каннингэм скончался при пожаре в своем офисе и поскольку речь идет о весьма значительной сумме, для того чтобы проверить все обстоятельства, компания должна была послать сотрудника-инспектора. Таковы правила.

Мне следовало наконец перевести дух. Я вздохнула и вымолвила:

– Вот почему вы так удивились при виде меня. Он робко улыбнулся:

– Откровенно говоря, да.

– Вы ведь ожидали увидеть очаровательную молодую особу, не так ли? Кого-то, с кем мистер Каннингэм мог бы иметь.., э-э.., связь?

– Подобное приходило мне в голову, – он усмехнулся виновато, – прошу прощения.

– Ничего страшного, – ответила я и усмехнулась ему в ответ. Превосходно. Он явился сюда с весьма предвзятым мнением и ощущением, что что-то здесь не так. Теперь эта предвзятость отброшена, и у него осталось просто чувство неловкости. Ему захочется поскорее закончить это дело, чтобы не вспоминать больше о своей оплошности и о том, как по-дурацки он себя вел, когда я открыла дверь.

Как я и предполагала, он сразу заторопился, стал доставать ручку и бумаги из портфеля, – приговаривая:

– Мистер Каннингэм никогда не уведомлял вас о своем намерении?

– Боже мой, нет. Я и работала-то у него три месяца.

– Да, я знаю. Это нам показалось странным.

– Ох, бедная его жена, – запричитала я, – может, она им пренебрегала, но...

– Пренебрегала?

– Ну, видите ли, – я изобразила сконфуженный вид, – не следует мне говорить о ней дурно. Я ее и не видела. За три месяца моей работы она ни разу не зашла в офис к мистеру Каннингэму и даже не звонила ему. И из его слов...

– Каких слов, мисс Уилсон?

– Давайте оставим это, мистер Фрейзер. Той женщины я не знаю, а мистер Каннингэм мертв. А мы тут сидим и сплетничаем за их спинами.

– Однако же, мисс Уилсон, он действительно оставил вам страховку.

– Он всегда был милейшим человеком, ну просто изумительным. И как он... – Я изобразила полное недоумение.

– Вы полагаете, у него были нелады с женой? – спросил Фрейзер. – И отношения настолько испортились, что он решил заменить получателя страховки, – огляделся, увидел вас, ну и так далее?

– Он всегда был ко мне очень добр. За тот короткий срок, что я его знала, он всегда оставался истинным джентльменом и деликатнейшим из людей.

Фрейзер глянул на свои записи и пробормотал под нос:

– Ну что ж, можно и этим все объяснить. Чудно, конечно, но... – И он пожал плечами.

Разумеется, тут пожмешь плечами. Теперь, когда он отбросил предубеждение, надо было оставить его некоторое время поизумляться в недоумении, а затем быстренько предложить некую гипотезу. И он схватится за нее, как утопающий за соломинку. Мистер Каннингэм очень не ладил с миссис Каннингэм и в приступе ревности либо из мести заменил получателя страховки, избрав для этого мисс Диану Уилсон – средних лет даму, недавно принятую им на работу в должности секретарши. Как лаконично выразился мистер Фрейзер, чудно, конечно, но...

– Просто не знаю, что вам и сказать, – произнесла я. – По правде говоря, мистер Фрейзер, я сама не своя.

– Ну, это понятно. Четверть миллиона на дороге не валяются.

– Дело даже не в деньгах, – сказала я, – а в том, каким образом они мне достаются. Мистер Фрейзер, я никогда не была богата, и, поскольку замуж не вышла, мне всегда приходилось, самой о себе заботиться. Но я хороший секретарь, толковый работник и распоряжалась своими деньгами, я бы сказала, мудро и экономно. Четверть миллиона, как вы говорите, это куча денег, но мне не нужна куча денег. Я бы предпочла, чтобы мистер Каннингэм остался жив.

– Ну, разумеется, – кивал он, и было видно, что он верит каждому моему слову. Я двинулась дальше.

– И эти деньги, – продолжила я, – несомненно, должны были отойти его жене. Просто не могу поверить, что мистер Каннингэм способен на такую жестокость.

– Ну, возможно, он --">