Олег Валерьевич Путилин - Алкаш в борделе / сборник

рекомендовать, как правильно загорать, а зимой — как не отморозить себе кое-что, если заснул пьяным на льду…

— Понятно. Веселуха еще та…

— Но это ведь хоть какое-то дело! — возмутился Седой. — Ты вот здесь сидишь и пиво сосешь.

— Я лежу! — уточнил я.

— Тем более! Скоро уже больше центнера весить будешь… А так хоть развеешься, с людьми пообщаешься. Люди у нас там, — Седой закатил глаза, — интересные до жути! Необъятное поле для психиатров и любителей созерцания жизни. Если я буду писать мемуары, боюсь, что идиотам от газетного мира придется посвятить, как минимум, треть книги!

— Заманчивое предложение, черт возьми! Мне вообще нравится сегодняшняя профилактика моей психики в твоем исполнении. Сначала что-то предложит, а потом все раскритикует, хотя говорит, что это мне подходит. Приглашает поработать, пообщаться с коллективом и тут же сообщает, что там одни ненормальные.

— Нет, люди они хорошие, интересные, — возразил Седой. — Я думаю, тебе там понравится. Работа, конечно, не очень денежная, но, я думаю, для тебя это не главное. Так что давай, соглашайся!

— Ну, уговорил, — сказал я, вставая с дивана. — Пойдем пожрем чего-нибудь.

Седой протянул мне пакет и сказал:

— Вот тебе продукты, иди готовь, а я пока своему главному позвоню, чтобы вакансию для тебя забить…

И, взяв трубку радиотелефона, Борисов решительно пошел вместе со мной на кухню.

— Алле, Василий Борисович? Это я, Леонид… Ты мне сегодня говорил насчет колумниста — так я нашел тебе новую рубрику и человека, который будет ее вести… Какую? Медицинскую… В нашей газете в самый раз… Нет, я не шучу. Есть профессиональный медик, сейчас без работы… Но по крайней мере медицинскую рубрику он может вести вполне, — Седой посмотрел на меня с усмешкой. — …Нет, ему много не надо. Семьсот рублей в месяц платить будешь — и хватит. Его согласие я получил… Хорошо, договорились, завтра он приедет.

Седой попрощался с начальником и положил трубку на стол.

— В общем, завтра в три часа подруливай к нам, — сказал он. — Шестой этаж, я сижу в кабинете шестьсот пятом. При входе вахтеру назовешь мою фамилию.

Я кивнул и поставил на стол яичницу с беконом. Открыв две банки джина с тоником, которые стояли со вчерашнего дня в холодильнике, мы приступили к трапезе.

— Слушай, а у меня получится? — спросил я. — Я ведь никогда ничего не писал.

— Все у тебя получится, — ответил Седой, запихивая в рот большой кусок яичницы. — Во-первых, чтобы делать колонку, не обязательно быть журналистом. Это скорее работа для узкого специалиста, который пишет о том, чего другие не знают. Главное — писать ясно, доступно.

— А во-вторых?

Седой прожевал кусок яичницы.

— В журналистику вообще идут те, кто не нашел своего места в жизни. Иными словами, всякий сброд. Работа журналистом же окончательно превращает их в инвалидов умственного труда. Это как в жизни — один умеет излагать свои мысли красиво, другой — однообразно. Но в газетах пишут и те и другие.

— А как же талант писателя?

— Писатель — одно, а журналист — другое. Написать книгу может не каждый, а написать статью может практически любой. В космонавты же не всех берут, а в автомобилисты практически всех, даже инвалидов… Так что журналист — не профессия, а скорее стиль жизни, — закончил Седой.

— Спасибо, Леня! Просветил… — сказал я, приканчивая свою яичницу. — Значит, я с завтрашнего дня могу причислять себя к тому сброду, который занимается журналистикой.

— Угу, — сквозь пережевывание буркнул Седой. — Но ты особенно-то не огорчайся. Я вот, например, давно к этому сброду принадлежу — и ничего, живу… Порой даже весело.

— Вот давай за это и выпьем! — сказал я, поднимая баночку с джином. — За веселую жизнь…

— Поехали! — сказал Седой и залил в себя джин.

После обеда Борисов откланялся, напомнив мне о том, что я завтра должен быть как штык в три часа у него в кабинете.

Остаток дня я провел в размышлениях о целесообразности этого шага. Я же все-таки уже не мальчик, чтобы начинать заниматься чем-то новым, неизвестным, к тому же тем, к чему меня никогда в жизни не тянуло. Но я уже настолько утомился от зимнего сидения дома, что попасть в новую среду, пусть и незнакомую, для меня все же было, несомненно, полезно. В конце концов я же оставляю за собой право в случае чего покинуть работу, хлопнув дверью… Ради справедливости надо бы сказать, что в своей --">