Марина Крамер - Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

согласна? Или выбор есть?

Вот она, ключевая фраза, – нет у Алены выбора.

Семейная жизнь началась с этого высказывания об отсутствии выбора и продолжалась в том же ключе все три года, вплоть до вчерашнего вечера, когда подвыпивший муж прилично поддал Алене за отказ разделить с ним супружеское ложе, то есть диван.

Глядя утром в зеркало, она едва не ревела от злости – фингал во весь правый глаз, губы опухли, на руках – кровоподтеки. Порезвился Вадик… Сейчас на работу придется идти в солнечных очках. И это в декабре-то! Ладно, была бы дорого одета, сошла бы за модную, но в китайском пуховике и старых сапогах…

– Вот же сволочь, а? – разглядывая приобретенное «украшение» в зеркале, пробормотала Алена и вышла на кухню, налила себе кофе под пристальным взглядом свекрови, вынула сигарету.

– Опять?! – вздернула та тщательно выщипанные брови. – Алена, я же просила! Это неприлично!

– Да? – усмехнулась Алена. – А на работу идти в таком виде – прилично?

Сняв очки, она продемонстрировала свекрови синяк, кое-как замазанный тональным кремом.

Свекровь отставила на блюдце фарфоровую чашечку с кофе, зачем-то дотронулась кончиками пальцев до кружевного жабо голубой блузки, поправила убранные в строгую прическу волосы.

– Что это? – спросила она, стараясь не смотреть на посиневшую скулу и заплывший глаз невестки.

– Да бросьте вы, Регина Аркадьевна! – с досадой ответила Алена, возвращая на прежнее место очки. – Вы прекрасно знаете – что. Можно подумать, ваш сын первый раз меня бьет!

– Значит, ты этого заслуживаешь, Аленушка! – отрезала свекровь, моментально приготовившись отражать нападение, если оно вдруг последует. – Мой муж никогда не позволяет себе поднять на меня руку.

– Тогда где же Вадим этому научился? – поинтересовалась Алена, отставив чашку с кофе и в упор глядя на свекровь поверх неуместных солнечных очков. – И что значит – заслуживаю, интересно? Чем? Тем, что горбачусь в больнице и прихожу ночевать домой два раза в неделю, в то время как он лежит на диване и спускает все, что я зарабатываю?

– Он ищет работу, ты ведь знаешь.

– Все два года? Он окончил институт и рад возможности ничего не делать. А я опять бросила учиться, потому что жить нам не на что, а брать у вас я не могу. И после всего этого он еще и лупит меня – не слишком ли?

– А ты подумай, где оказалась бы, если бы Вадим не привел тебя к нам в дом! – немедленно предложила свекровь, никогда не упускавшая возможности напомнить невестке о своем благодеянии.

Разговаривать бесполезно: свекровь, такая идеальная, ухоженная и правильная, никогда не понимала и не желала понимать Алену, которую терпела, зажав нос. Как помойную кошку, что принесло в дом любимое чадо ради озорства.

Алена вымыла кружку и пошла в коридор. Из комнаты вынырнул лохматый и похмельный Вадим.

– Денег оставь! – велел он, протирая заспанные глаза.

– Пошел ты! – процедила она, пытаясь справиться с заевшей молнией на пуховике. – У мамы возьмешь! – Захлопнув дверь перед самым его носом, она, не дожидаясь лифта, побежала по лестнице вниз.

Зима никак не желала становиться нормальной сибирской зимой, постоянно удивляла то резкой оттепелью, то снегопадом и заморозком. Сегодня под ногами чавкало и хлюпало, посыпанный специальной смесью снег растаял и напоминал грязно-серую кашу. В такую погоду и люди выглядели какими-то серыми, съежившимися. На остановке находилась толпа, автобусы ходили редко. «Да что ж такое-то, – с досадой подумала девушка, напряженно вглядываясь в ту сторону, откуда должно было подойти маршрутное такси. – И так денег нет, теперь еще и за маршрутку рассчитываться». Но вот показался «пазик», и Алена вместе с толпой двинулась к нему. Пробравшись на заднюю площадку, она забилась на сиденье в самый угол, подняла воротник пуховика и отвернулась к окну, чтобы хоть как-то оградить себя от любопытных взглядов соседей.

Переодеваясь в персоналке в костюм, Алена поймала на себе взгляд напарницы Таньки. Веселая, миловидная брюнетка чуть постарше самой Алены, Танька была, пожалуй, единственной ее приятельницей.

– Опять? – с сочувствием спросила она.

– Ой, Тань, давай не будем! Свекровь меня все утро полоскала, и ты еще!

– Слушай, ну наберись ты смелости и вали от него! Дураку ясно, что дальше будет только хуже. – Танька красила перед зеркалом свои пухлые губы, тщательно накладывая помаду кисточкой. – Посмотри, на кого ты похожа, ведь ужас! Красивая, --">