Евгений Андреянович Ивин - Диверсанты

замком, вывернутый сильными, умелыми руками.

«Ну, эта вряд ли утаит выручку, – подумал Рыбалко, в душе проникаясь доверием к старой продавщице. – А там – кто его знает?» – отбросил он невольно возникшие эмоции.

– Леня, поищи отпечатки пальцев, – попросил Рыбалко эксперта, – может, на наше счастье, завалялись.

Эксперт молча расчехлил камеру и, блеснув вспышкой, сделал несколько снимков двери. Затем достал пульверизатор и стал опылять белым порошком металлическую накладку, большой висячий замок. Смахнув кисточкой порошок, наложил пленку и снял несколько проступивших отпечатков пальцев на замке и накладке.

– Давайте внутрь заглянем. На замке и накладке отпечатки, наверное, оставила женщина, – заметил Сальников лениво.

Участковый, молодой офицер, предупредительно распахнул дверь палатки перед экспертом.

– Надо бы доску положить на пол, – заметил эксперт, – следы ног нам не помешают. Пройду пленкой у порога.

Он постоял несколько секунд, вглядываясь в серый полумрак помещения, затем протянул руку к выключателю и щелкнул им. Яркий свет залил небольшое помещение магазинчика, открыв глазам царивший здесь беспорядок. Видно, вор торопился, когда искал, что ему взять: на полу лежала коробка с рассыпанными пачками сигарет «Прима», всюду валялись палочки макарон, и вермишель буквально усыпала пол.

– Со следами ног ничего не выйдет. То ли случайно, то ли… хитрый, бестия, но ходил он по вермишели и макаронам.

Сальников вошел в палатку и стал фотографировать внутреннюю часть помещения. Пока он опылял отдельные места, где были возможны отпечатки пальцев, Рыбалко тихо беседовал с продавщицей.

– Что, по вашему мнению, он мог бы взять в вашем магазине, если бы там не было выручки?

– Коньяк, водку, конфеты. Можно унести рублей на двести. Но я не стала ничего смотреть, как только увидела, что выручка исчезла.

– Товарищ капитан, – позвал Сальников, – здесь мешок с бутылками коньяка. Возможно, преступник намеревался это взять?

Рыбалко вошел в палатку и увидел посреди помещения до половины наполненный мешок, выпиравшие углы которого по форме напоминали бутылки.

– Доставай и ищи отпечатки на бутылках.

Часа через три следователь и эксперт закончили всю работу, протокол был написан, палатка закрыта и опечатана, участковый остался у палатки, а они под моросящим дождем добежали до крытого «газика» и поехали в управление. Рыбалко сразу же занялся своей бумажной работой, которая не давала ему покоя. Он надеялся, что в лаборатории провозятся с вещественными доказательствами до вечера, сам же он не хотел их торопить, чтобы успеть сделать хоть часть работы. Но не прошло и получаса, как в кабинет инспектора вошел Сальников.

– С вас причитается, – сказал он весело. – Преступник известен. Даже удивительно, что с таким опытом он ходил без перчаток. Наследил, словно нарочно, на замке, на накладке, на каждой бутылке, на ящике. В общем, не вор, а находка, лишь паспорт забыл оставить в палатке.

– Кто?

– Старый знакомый, Александр Лузгин.

– Да он же месяцев шесть как паспорт получил!

– Значит, не терпелось сдать его обратно. Одним словом, езжайте и берите, если он еще в городе. Но думается мне, вам его не видать без розыска.

Рыбалко позвонил по телефону, вызвал машину, взял с собой двух сотрудников и поехал по давно знакомому адресу. Пять лет назад он арестовывал Лузгина за ограбление. Тогда все разыгралось как в детективном фильме: Лузгин закрылся изнутри комнаты, забаррикадировал дверь, сам вылез на карниз, добрался до слухового окна, заполз внутрь, но чердак оказался закрытым. Преступник перебрался на крышу, здесь его и догнал старший лейтенант Рыбалко. Лузгин трижды прицеливался, хотел перепрыгнуть на крышу соседнего дома, но страх сорваться вниз с высоты шести этажей удержал его от безрассудного поступка. Рыбалко наблюдал, как в отчаянии метался загнанный преступник, потом спокойно сказал:

– Александр, неужели то, что ты совершил, стоит твоей жизни? Не делай глупости. Никуда тебе от нас не уйти. Иди сюда!

И Лузгин покорно пошел к Рыбалко, тяжело ступая по скату железной крыши. Так же покорно протянул руки, ожидая, пока инспектор защелкнет на его запястьях наручники.

Что же сейчас выкинет этот уже матерый преступник, прошедший пятигодичную «школу» тюремного общения и воровского братства? Будет, как раньше, карабкаться по карнизу, бегать по крышам --">